Париж.ru

Появились водитель и с ним два похожих, как две капли воды, красивых черноглазых парня лет по семнадцать, с крепкими, накачанными мускулами.

– Ребята, помогите носилки вниз стащить, тут вот у девушки приступ, она без сознания.

Он решил обойтись без подробностей. Если Вятский захочет, сам потом расскажет соседям, что случилось с его дочерью. Но вряд ли, такие секреты обычно хранят за семью замками.

Ребята, впрочем, подробностями и не интересовались: без слов кивнули, взялись за края покрывала, на которое Валентина проворно перекатила девушку, вместе с покрывалом переложили ее на мягкие носилки и подняли их на свои крепкие спортивные плечи. Третьим был шофер.

– Погодите, я тоже помогу, – встал четвертым Белинский. – Валентина, заполни бумаги по-быстрому и сделай укол человеку. Олег Евгеньевич, обещаете, что сейчас же ляжете?

– Ладно, – устало кивнул хозяин, опускаясь на диван. – Мне и в самом деле как-то... не знаю... не совсем...

К счастью, это был всего лишь второй этаж, так что спустились моментом. Когда девушка уже лежала в машине, один из парней-носильщиков с любопытством заглянул в лицо Белинского:

– А у нее правда приступ? Чего же, интересно? Она по жизни здоровая, как лошадь!

– Да какой приступ, напилась Эллочка небось в дымину, – перебил его брат-близнец.

– Или накололась, – предположил первый брат. – У нее передозировка, да?

– Нет, она обкушалась! – дурашливо хихикнул второй. – У Эллочки животик разболелся!

Белинский не без изумления всмотрелся в молодые красивые лица. Ну ладно он – профессиональный врач, он столько и такого за жизнь навидался, что страдания ближних часто оставляют его не то чтобы равнодушным, но... спокойным, назовем это так. А что происходит с этими мальчишками, которые хихикают, глядя на полумертвое тело своей ровесницы?

Очень захотелось сказать им что-нибудь такое... железное... но одним из жизненных принципов Белинского-врача было: не навреди. Всякое же насильственное воспитание он считал вредным. И поэтому не стал ничего вещать, не стал нравоучительствовать, заговорил о самом неважном:

– Вроде бы эту девушку Лариса зовут, при чем тут какая-то Эллочка? Или это ее уменьшительное имя среди своих? Ларочка, Эллочка – какая, в принципе, разница, да?

– Про то, что она Лариса, все давно уже забыли! – хмыкнул один из близнецов. – С самого лета ее только Эллочкой зовут.

– Да почему?

– А вы разве не читали в газете?.. – начал его брат, но скользнул глазами по окнам – и стушевался, умолк.

Белинский проследил за его взглядом и увидел в одном из окон второго этажа бледное лицо Вятского. Темные глаза его были мрачны, и Белинскому стало неловко. Почудилось, этот бедолага знает, что доктор перемывает кости его дочери с досужими соседями.

– Ребята, спасибо, что помогли, – сказал он неловко. – Теперь можете идти.

– Ага, ну ладно, – кивнул первый близнец. – А она выживет?

– Почему ж нет? – пожал плечами Белинский. – Полежит немного в больнице, а потом...

– Немного – это сколько? – перебил брат-2.

– Неделю-другую.

– Ур-ря! – дурашливо выкрикнул первый. – Выходит, две недели окрестный бомжатник может спать спокойно!

– Выходит, так, – кивнул второй, и близнецы радостно хлопнули друг друга по ладоням.

Белинский только плечами пожал, не в силах разобраться в заморочках этих аборигенов. У него и свои проблемы были, и не только детективного плана: предстояло везти Ларису Вятскую в токсикологию.

А потом домой, домой!!!

Все на свете когда-нибудь кончается, и это дополнительное дежурство окончилось тоже. Появилась смена. На машине кардиологии уехали по вызову врач Настя Шевелева и фельдшерица Люба, наконец-то удостоившая место работы своим появлением, токсикология увезла в рейс доктора Андрея Струмилина и фельдшера Палкина. На станции пока пребывала только линейная бригада: шофер Виктор и доктор Александр Меншиков. Фельдшерица Ася Ивановна отчего-то задерживалась.

– Чао, братовья, – сказал доктор Белинский, направляясь к двери и делая ручкой. – До встречи в эфире.

– В кефире, – откликнулся Виктор.

– В зефире, – кивнул доктор Меншиков.

– В... в... – замялась дежурная Светлана, которая не отличалась проворством в подборе рифм.

– Не мучайся, Света, – ласково посоветовал Белинский. – Следующая рифма может быть только «в сортире», а там слишком велика вероятность наткнуться на замоченный труп, поэтому в сортире мы встречаться не будем, лучше в ином мире, или вообще в анти-, макро– и микромире, или в тире, или в квартире, или в... О черт!