Ворона на мосту. История, рассказанная сэром Шурфом Лонли-Локли

Чиффа тем временем стал немного серьёзней.

— На самом деле я даже не знаю, чем завершилась бы моя драка с Лойсо, если бы она состоялась здесь, в Ехо, — сказал он. — Возможно, я бы его убил, а может быть, мне самому пришлось бы удирать в Хумгат и потом носа в столицу не совать. Что совершенно точно, я бы не смог взять его в плен живым. А я хотел именно этого. Иные варианты меня не устраивали.

— Но почему? — спросил я. — На вас тоже действует его обаяние?

Чиффа неопределённо пожал плечами.

— Можно сказать и так. Если, конечно, мы договоримся считать обаянием не его явное сходство с моей, вне всякого сомнения, прекрасной персоной, а…

— Но между вами нет никакого сходства! — Я так удивился, что перебил его на самом интересном месте. — Вообще ничего общего.

— Конечно, как я не сообразил. На самом деле Лойсо Пондохва очень похож на тебя, — ухмыльнулся Чиффа. — Правильно?

— Ну да. Я очень удивился, когда его увидел.

— Ещё бы ты не удивился. Могу вообразить. Но на самом деле Лойсо Пондохва не похож ни на тебя, ни на меня. Я, кстати, видел однажды его юношеский портрет времён учёбы в Высокой школе Холоми. У Лойсо довольно необычная внешность, редкий для Соединённого Королевства тип, с нашими рожами — вообще ничего общего. Но его настоящий облик давным-давно все забыли. Лойсо — зеркало, причём зеркало чрезвычайно льстивое для собеседника. И дело, конечно, не только в его физиономии, которую ты увидел лишь в финале. Разговаривая с тобой, Лойсо приобретал сходное с твоим настроение, твой темперамент, даже взгляды на жизнь у него временно становились более-менее близкими тебе, с поправкой на опыт и знания разумеется, однако надёжную платформу для взаимопонимания это обеспечивало. Все это время ты, можно сказать, имел дело с самим собой. Исправленной, дополненной и максимально улучшенной копией. Когда говорят о сокрушительном обаянии Лойсо Пондохвы, имеют в виду именно это его свойство. Но меня трогает не оно, а его несомненное избранничество. Лойсо Пондохва рождён для Истинной магии, и, в общем, не его вина, что жизнь сложилась иначе. Мне повезло гораздо больше, именно поэтому я был обязан предоставить ему шанс попробовать.

— И что?

— Как — что? Предоставил, конечно. Строго говоря, я сделал для него примерно то же, что когда-то для тебя. Теперь у Лойсо будет время и, я бы сказал, насущная необходимость заняться самосовершенствованием. И решительно никакой возможности отвлекаться на разные глупости вроде Очевидной магии и разрушения Мира. Что из этого выйдет, пока не знаю. Но думаю, он превосходно справится. А ты пей своё лекарство. И камрой не пренебрегай. Зря, что ли, я её варил?

Новый глоток зелья слегка горчил, но не настолько, чтобы это испортило вкус. Скорее наоборот, добавило ему изысканности.

— Ага. Не плюёшься и даже не морщишься. Значит, плохи пока дела, — жизнерадостно констатировал Чиффа. — Ну, твоё счастье. Развлечения продолжаются. Что ещё тебе непонятно?

— Мне по-прежнему непонятно вообще все. Ладно, положим, Лойсо жив и в плену. И обречён заниматься там всякими полезными вещами. Хорошо. Но где он? Как туда попал? Вернее, как мы все туда попали? Что это было за место — знойное, с отравленным воздухом? Зачем вам был нужен я? Какая польза вышла от моего участия? И почему я все-таки не умер?

— Начну с конца, поскольку ответить на твой последний вопрос проще всего. Ты не умер потому, что я тебя оттуда вовремя вытащил. Ну не то чтобы совсем вовремя, чуть позже, чем следовало, но я неплохой знахарь, да и ты, хвала магистрам, живуч… То ещё местечко, конечно. Воздух чужого сна вообще редко бывает пригоден для дыхания бодрствующего человека. А там он ещё и отравлен.

— А как же Лойсо?… — начал было я.

— А что ему сделается? Я уже говорил тебе, в его жилах течёт ядовитая кровь. Это значит, что Лойсо не страшна никакая отрава и дышать он может любой дрянью или не дышать вовсе, ради этого подобия бессмертия все и затевалось. А молодых колдунов своей кровью травить — это уже дополнительное развлечение, а вовсе не первоначальная цель.

— Ясно, — сказал я. — Никогда не слышал ни о чем подобном. Но я все чаще убеждаюсь, что в моих устах «не слышал» — не аргумент.

— Ты правильно оцениваешь ситуацию. И это на сегодняшний день твоё величайшее достижение. Пока человек отдаёт себе отчёт, что его знания и опыт — ничтожная крупица реальной картины мира, он настолько не безнадёжен, что пари впору заключать, делая ставку на его блестящее будущее.