61  

Я не решаюсь поднять глаза. Во-первых, мне страшно: неизвестно еще, что там за лик меня ждет… А во-вторых, очень стыдно. Одно дело – реветь в полном одиночестве. И совсем другое – в постороннюю женскую грудь покрасневшими, сырыми органами зрения да обоняния уткнуться. Нехорошо получилось.

– Вот так примерно и выглядит честный ответ на мой вопрос, – говорит великодушная незнакомка.

Я наконец набираюсь мужества посмотреть в лицо обладательнице сильных рук и размеренно тикающего сердца. Без особого удивления понимаю, что передо мной – то самое существо, которое я называл про себя «андрогином». Все-таки девушкой оказалась эта безучастная любительница музыки и кокосовой скорлупы.

– Не понимаю, – вздыхаю, имея в виду не то ее странную реплику, не то общее состояние дел.

– Я задала только один вопрос: нравится ли тебе быть живым. И ты что-то такое невразумительное мяукнул. Конечно, настоящий ответ там и близко не валялся. Но теперь ты сам знаешь, что такое быть живым. Быть живым очень страшно, правда? Быть живым – это значит содрогаться от невыразимого ужаса, вслепую метаться по темному коридору, кричать и не докричаться, ослабеть от слез и обнаружить, что слабому – легче, потому что настоящий ужас требует много, очень много сил… И – если еще повезет! – случайно уткнуться носом в нужную дверь. Тебе повезло, ты уткнулся туда, куда требовалось.

– Почему «повезло»? – спрашиваю.

Мне, в общем, все равно, ответит она или нет. Я пока скорее голосовые связки тестирую, чем осмысленно общаюсь. Но она ответила.

– Потому что в этой комнате нет места дурацким розыгрышам. Это – библиотека. Вообще-то предполагалось, что сюда ты не забредешь. Не в этот раз, по крайней мере: слишком уж далеко от входа. Но ты так скакал по коридору…

Я невольно улыбаюсь. Звук ее голоса влияет на меня благоприятным образом. Успокаивает, но не убаюкивает. Даже способность соображать возвращается ко мне помаленьку. И это славно: я ею весьма дорожу.

– Именно «скакал»? – повторяю машинально.

Сам понимаю, что чушь мету. Исправляюсь. Спрашиваю о том, что меня действительно беспокоит:

– Это ведь не ты была в зеленой машине? Там сидела какая-то другая женщина.

– В зеленой машине? – хмурится она. – Вряд ли. Потому что я не понимаю, о чем речь…

– Я имею в виду зеленую машину, за которой гнался. И приехал сюда. За рулем была женщина, которая показалась мне знакомой. Я очень хотел с ней поговорить: я ведь действительно ничего не помню. Все забыл, как отрезало… И вдруг знакомое лицо! Я решил ехать следом. Машина остановилась у вашего забора, я тоже, но, когда я вышел, женщины уже нигде не было… Думаю, это все же не ты.

– Не я, – соглашается равнодушно. – Более того, я по-прежнему не понимаю, о чем ты говоришь. Я, видишь ли, не знаю всех подробностей вашего нынешнего бытия… Машины какие-то зеленые, рули, заборы, – вздыхает она. – Зачем они нужны? Впрочем, должно же быть хоть что-то! Некий набор исходных образов для коллективных манипуляций…

Больше всего на свете мне сейчас хочется демонстративно сунуть палец в нос и замычать нечто невразумительное. Дескать, нам, великовозрастным сельским дебилам, все нипочем. Нет, ну в самом деле! Если уж берешься читать лекцию для одного слушателя, позаботься, чтобы несчастный понимал хотя бы половину твоих тезисов.

– Это пустяки, – смеется девочка-мальчик, – просто мысли вслух. – Кажется, она почувствовала мое возмущение и нашла его забавным. – Извини, не хотела тебя путать. Ты уже и без моей помощи запутался.

– Именно, – ухмыляюсь. – Началось с потери памяти. Потом чудища из зеркал полезли. Потом…

– Не нужно мне все это пересказывать. – Она поднимает руку, словно бы желая возвести некий материальный барьер, сквозь который не проникнет моя бессвязная, но обильная информация. – Пустая трата времени – рассказывать о себе, оказавшись в единственном месте, где о себе можно слушать, а не говорить… Ну да, ты еще не понял. Повторяю: тебе повезло. Ты попал в библиотеку. Это – единственное место в доме, которое обязывает нас быть внятными. В библиотеке никто не смеет морочить другому голову. Есть шанс узнать некоторые вещи, которые покажутся тебе важными. Более того, возможно, они действительно являются важными. Вполне, знаешь ли, возможно.

На сей раз до меня наконец дошло. Я молча кивнул, огляделся в поисках места для долгой беседы. Но комната была абсолютно пуста. Я так и не понял, почему она называлась «библиотекой»: ни книжных стеллажей, ни самих книг тут тоже не было. Ну да я уже понял, что в этом монастыре не только мой устав не работает, здесь на свои-то собственные уставы давно забили…

  61  
Предыдущая страница Следующая страница
×
×