Безумное танго

В начале июня трудновато найти хорошие, по-настоящему спелые помидоры, но все-таки у одной из торговок они были. Как на беду, физиономией этой толстой женщины резкого восточного типа можно было пугать маленьких детей. Обрюзгшая, с темными кругами под жгучими глазами навыкате, усатая вдобавок… Рядом стояла хорошенькая русская девчонка, и, хоть она продавала бурые восковые муляжи из Горьковского овощесовхоза, к ней выстроилась очередь. Неужели все покупательницы вдруг сделались так чувствительны к физиогномике, изумилась Алёна, но тотчас поняла, что смазливое личико тут ни при чем. Просто у кавказской дамы ее сочный, ярко-красный, спелый и даже на вид вкусный товар был на десять рублей дороже, чем у остальных продавщиц.

«Для «новых русских», что ли, старается?» – подумала Алёна, бросая прощальный взгляд на красивенькие помидоры и пристраиваясь в хвост очереди к овощесовхозным муляжам. Хотя женщина, которая подошла к усатой толстухе и заговорила с ней, не слишком была похожа на «новую русскую». Приличная тетенька лет под сорок, несколько даже унылого вида, в почтенном льняном костюме и соломенной шляпке с черными розами. «Это что, траур или просто вкус такой?» – размышляла Алёна, от нечего делать разглядывая ее широкую спину.

Спина почему-то казалась знакомой. Кто-то еще вот так же горбился, поднимая не по-женски крутые плечи, кто-то еще так же нависал над прилавком, низко опуская голову… Да не над прилавком, при чем тут прилавок? Фаина, Фаина Павловна Малютина, о которой Алёна не может вспоминать без дрожи, точно так же нависала над хирургическим столом или гинекологическим креслом, как если бы собиралась не деликатнейшую операцию делать самыми кончиками пальцев, а рвать беззащитную женщину руками на части.

Алёна отвернулась, почувствовав, что ее замутило от воспоминаний. И тут же словно ударило в виски – разом с двух сторон, маленькими молоточками, да так больно! Она оглянулась и, не веря своим глазам, уставилась на Фаину Павловну, которая, горбя полные плечи, обтянутые бледно-желтым льняным пиджаком, перебирала помидоры, одновременно слушая то, что ей быстро и тихо говорила продавщица.

Алёна смотрела не отрываясь. Хотелось броситься к Фаине, обрушить на нее хозяйственную сумку бабы Вари, набитую доверху, а потому тяжелую, как пудовая гиря, хотелось громко закричать, рассказать всем людям, что сделала с ней Фаина, и за что, за что?!. Но она не могла двинуться с места, только все тяжелее наваливалась на край прилавка.

– Женщина, вы стоите в очереди или просто так стоите? – раздраженно спросил кто-то рядом, и между Алёной и прилавком кто-то втиснулся, подтолкнув ее к Фаине.

Стало страшно. Вот сейчас Фаина повернется и увидит ее. И…

Алёна не знала, что тогда случится, но допускала все, что угодно, даже что Фаина каким-то неведомым, невообразимым способом снова закинет ее в Амман, в насквозь продутую кондиционером, полутемную квартиру Алима, где на полу в гостиной все еще лежит полуразложившийся труп с проломленным затылком.

Рвотный спазм потряс Алёну, она судорожно сглотнула – и почему-то стало легче. Даже туман перед глазами слегка рассеялся: словно нарочно для того, чтобы она могла увидеть, как усатая продавщица нырнула рукой в свою обширную пазуху и выудила оттуда небольшой белый сверточек, обернутый еще и в полиэтиленовый пакет. Послышался сдавленный гортанный голос:

– Вот. Пять тысяч дол-ла-ров…

Похоже, каждый звук давался торговке с трудом. Она умолкла, но Фаина сделала внезапное хищное движение к ней, и женщина торопливо добавила:

– И еще одна тысяча отдельно, вашей соседке. Я сделала все, как вы сказали, да-ра-га-я. Канэшна, вы можете пересчитать деньги. Нет, здесь не на-да, лучше в каком-нибудь уголке…

– В уголке? – ядовито переспросила Фаина. – Ну да, как позавчера вечером, когда Рашид меня чуть не убил в укромном уголке моего собственного двора! Уж лучше я их дома пересчитаю. Но имейте в виду, Бюль-Бюль Мусатовна, я оставляю у себя показания моей соседки: просто как гарантию для того, чтобы вы с вашим бешеным сыночком не задумали обчистить мою квартиру в поисках этих денег. Как гарантию от новых нападений!

– Что вы, что вы, да-ра-гая! – Толстощекое лицо еще больше набрякло, и слезы покатились из черных глаз. – Я все сделала, как вы сказали, а Рашида можете больше не бояться. Мы с мужем решили отослать его в Гёкчай, вы же знаете, его бабушка, а моя свекровь…