Безумное танго

– Гостей принимаешь? Рада тебя видеть, Алёна, очень рада! И когда же ты вернулась?

Алёна с трудом перевела дух, повернула голову и даже смогла деревянно кивнуть:

– Здравствуйте, Фаина Павловна. Проходите, садитесь.

На ненавистном лице, которое она столько раз видела в своих мечтах расцарапанным в кровь и сморщившимся от страха, сияла широкая улыбка. Слишком уж широкая, чтобы быть искренней! Так Фаина никогда не улыбалась: раньше у нее были плохие зубы, и, видимо, она привыкла еле-еле раздвигать губы в улыбке, ну а потом, когда вставила новые, фарфоровые и вполне могла позволить себе по-голливудски «сушить зубы», старая привычка мешала.

– О, да у тебя новая прическа? А зачем ты носишь шарф, жарко ведь! Что же ты сразу не зашла в клинику? Мы все были бы очень рады: и я, и девочки.

Алёна вспомнила свой последний визит в «Ваш новый образ», отвратительную заносчивость этих самых девочек, а главное, то, чем закончилось великодушное предложение Фаины поехать подработать к почтенному господину Кейвану, – и почувствовала, что у нее судорогой сводит губы.

Фаина не могла не заметить этого, потому что так и вцепилась глазами в Алёну, однако на ее лице сияла прежняя улыбища:

– Ну, впрочем, ты ведь недавно вернулась, да? От Инги я не смогла добиться толку, она, как всегда, спешила, твоя сестричка, но я сразу поняла, что ты должна быть дома, – и прямиком ринулась тебя навестить!

От Инги толку и впрямь было трудновато добиться – особенно если учесть, что она лежит без сознания в палате выксунской больницы, под присмотром тети Кати и сестры Олимпиады, контролируемых матушкой Февронией. А Фаина, кажется, хочет изобразить дело так, будто случайно узнала о приезде Алёны от Инги… Ну и наглая баба, это ж надо – так бесстыже врать!

От возмущения Фаининой наглостью дрожь, бившая Алёну, начала несколько униматься, но тут же снова вернулась от догадки: раз Фаина врет про Ингу, значит, ни за что не хочет, чтобы Алёна поняла, как она узнала о ее приезде. А чего тут особенно гадать: не имелось у Фаины других шансов увидеть свою бывшую медсестру, кроме как сегодня на Средном рынке. Мудрено было, наверное, не заметить Фаининым вострым глазом, как Алёна металась там, словно больная лошадь! И сюда пришла Малютина только затем, чтобы выяснить: не видела ли ее Алёна рядом с Бюль-Бюль, не слышала ли их разговора? А главное – чтобы выспросить, как там все обстояло, в Аммане, как удалось оттуда выбраться? Ведь бизнес усатой Рашидовой мамаши, похоже, оказался под угрозой, если господин Кейван не отвечает на звонки. Наверняка Фаина имела какой-то процент с Алёниной продажи в рабство, и не исключено, что это была не первая ее сделка с Бюль-Бюль!

Конечно, можно как следует поморочить Фаине голову. Даже нужно! Но это было уже сверх человеческих сил. Так долго мечтать о мести, так долго мучиться сомнениями – и наконец узнать все наверняка, наконец получить возможность эту месть осуществить…

Наверное, лицо Алёны слишком уж откровенно отразило эти мысли, потому что Фаина попятилась и совсем другим голосом, не сахарно-медовым, как минуту назад, а холодноватым, официальным, произнесла:

– Нам нужно поговорить.

Она сорвала и отбросила за ненадобностью маску доброй тетушки – теперь это было более привычное, хорошо знакомое Алёне лицо заведующей клиникой, деловой женщины, хирурга накануне операции… операции, иногда плавно перетекающей в убийство.

Алёна шагнула назад и встала, крепко взявшись за спинку стула. Когда между ней и Фаиной оказалась преграда, пусть даже в виде шаткого стула, немного полегчало.

– Вот что, – сказала Фаина, – хочу сделать тебе очень хорошее предложение. Видишь ли, я решила полностью сосредоточиться на административной деятельности, однако не могу допустить, чтобы снизился приток посетителей в клинику. Дела наши обстоят хорошо, но я просто рвусь на части. Мне нужна замена, теперь я это отлично понимаю, но не хочется передавать свое уникальное мастерство кому попало, в чужие, равнодушные руки. А как ты работала, я отлично помню. Хочешь научиться всему, что я знаю? Отсутствие институтского диплома не преграда, когда у человека такие талантливые руки, как у тебя! И, в конце концов, нет проблем поступить на вечернее отделение…

Если бы Алёна могла, она бы сейчас рассмеялась. В памяти будто высветили картинку: они с Фаиной стоят в ее кабинете, вернее, Алёна стоит перед столом, как провинившаяся школьница – в кабинете директора, а Фаина подписывает какие-то бумаги, изредка холодно поглядывая на медсестру и чеканя слово за словом: