– Ты мне голову морочил – нарочно, да? – задыхаясь, выкрикнул Рашид. – Ты хотел меня от того дома увести, да? Я из-за тебя человека убил, а ты…
– Да образумься ты! – взмолился Юрий. – Ничего я тебе не морочил! Я в самом деле ни в чем не уверен, но точно знаю, что Алёна тут ни при чем!
И тотчас он понял, что совершил ошибку, подав голос. Потерявший в темноте ориентировку Рашид мгновенно развернулся вправо – и метнулся к нему, как барс.
Юрий едва успел увернуться. Отскочил на несколько шагов, упал, замер, сдерживая дыхание, оглядываясь и отчаянно пытаясь сообразить, где дорога.
Он слышал запаленные выдохи Рашида, который метался туда-сюда, бестолково размахивая ножом. Глаза Юрия уже настолько привыкли к темноте, что различали тусклые промельки лезвия.
Нет, нельзя больше лежать, нельзя давать Рашиду время тоже привыкнуть к темноте. Пора сматываться от этого мимолетного сотоварища, который мгновенно превратился во врага, от этого спасителя, который вот-вот станет его убийцей. Черт, как бы это отвлечь его?
Юрий пошарил вокруг. Песок, песок, какой-то мелкий мусор… Ого! Камень!
Неслышно приподнявшись, он швырнул камень в сторону реки, почти не надеясь добросить из этого неудобного положения.
Раздался всплеск. Попал!
Сгусток тьмы – силуэт Рашида – резко дернулся, поворачиваясь, метнулся к реке.
Юрий вскочил и со всех ног понесся к насыпи. Треск песка казался оглушительным, но Рашид вряд ли слышит этот треск: он ведь и сам бежит, сам издает шум.
Насыпь! Юрий выскочил на асфальт и вдарил, как спринтер на финише. В легких скоро закололо, но он все бежал и бежал, пока не соскочил с асфальта снова на землю. Здесь все поросло травой, и Юрий, ставя ноги боком, как лыжник, начал взбираться на откос.
Задержался он только раз – уткнулся лицом в сгиб руки, чтобы заглушить надрывное дыхание, прислушался – вроде тихо. Рашид, похоже, безнадежно отстал… Можно было позволить себе небольшую передышку, но Юрий уже не мог остановиться: продолжал карабкаться все выше и выше.
Начался кустарник – ага, значит, он уже в парке. Ветви гладили его по лицу, по плечам, – нет, не все гладили, одна довольно грубо деранула по руке. О… собачья жизнь! Он же оставил рубашку на берегу! Не успел надеть, а потом забыл про нее. Этот придурок так внезапно набросился… Можно, конечно, вернуться, попытаться поискать рубаху, но нет уж, лучше не надо: по закону стервозности как раз и напорешься на Рашида – вернее, на его нож.
Нет, ну надо же, а?! Рашид обезумел, натурально обезумел! Не перенес, так сказать, другой дороги, не выдержал, что его грубо выдернули из привычной колеи. Ну да, жизнь осложнилась: раньше его вело только желание убивать, а теперь вдруг встала проблема выбора: убивать-то убивать, но кого? Не во всех же подряд ножами ширяться!
Хотя, впрочем, почему не во всех? Сначала тот черноволосый со странно знакомым лицом, теперь Юрий… Спасибо, хоть дал натянуть штаны и обуться! Однако без рубашки днем вид у него будет диковатый.
Днем! До дня еще ого-го сколько. И надо же где-то переночевать. И что-то делать, как-то жить.
Даже странно, до чего Юрия огорчило, что не удалось повидаться с Алёной. Вместе они что-нибудь придумали бы – и для него, и для нее. Вообще, какая это была глупость – расставаться! После всего, что испытали вместе, после того, как сроднились…
Впрочем, если Юрий чувствует себя сроднившимся с Алёной, то еще не факт, что она испытывает то же самое по отношению к нему. Исчезла, не предупредив… Привет! А как она могла его предупредить? Телефона не знает, адреса – тоже, только дом.
Значит, вчера поздним вечером, когда Юрий прятался в подъезде от ребяток, жаждавших его крови, Алёна уже мчалась куда-то на автомобиле. Куда? Зачем?
Деревья кончились. Начинался открытый высокий склон, поросший молоденькой травкой. Где-то здесь должны быть лестницы… А, черт с ними. Юрий на четвереньках вполз по склону, перемахнул чугунную ограду и мгновенно ощутил себя голым при свете фонарей, вереницей протянувшихся по Верхне-Волжской набережной. Если Рашид тоже вылез на откос… Юрий в два прыжка перемахнул набережную, юркнул в темный, похожий на старый парк двор перед каким-то домом, приостановился, вглядываясь сквозь прутья решетки то направо, то налево.
Вроде никого. Надо полагать, Рашид смирился с поражением. И куда же он теперь, интересно, подался? Уже за полночь. Спать небось пошел. Ну и на здоровье.