Семь цветов страсти

В мире кино Умберто Кьями считался натурой цельной и простецкой. Природный юмор и обостренное поэтическое чутье выходца из семьи тосканских крестьян давали ему своеобразное преимущество перед «детьми городской цивилизации», делающими ставку на интеллект и формальное новаторство. Чем меньше простодушные фильмы Умберто претендовали на «вскрытие истины», тем больше мудрости и филигранного мастерства открывали в них критики.

Поэтому начинающий писатель Лари Маккинзо лично доставил Старику свой сценарий и не прогадал: Умберто решился снимать «Берег мечты».

«Ярче, глубже всего человеческое проявляется в умении любить и смеяться, которым плохо владеют зверюшки. Вот про это я и попытаюсь рассказать — просто и наглядно, как в детской песенке», — смиренно заявил Умберто, чувствуя, что сценарий «Берега мечты» послан ему свыше и он должен сделать то, что может сделать только он один.

Умберто не стал просчитывать факторы успеха будущего фильма — напротив, он сознательно пренебрег ими: отказался от приглашения звезд на главные роли, от беспроигрышных зрелищных трюков — погонь, драк, переодеваний.

«Мне хочется показать комизм чванливой искусственности и красоту естественности, что особенно заметно на свежем воздухе или в дебрях первозданных лесов. Хотелось бы найти совершенно неопытную девушку с лицом деревенской Мадонны… Остались, знаете ли, кое-где в глуши этакие диковатые святоши с босыми ногами и наивной мудростью во взоре… Невинные грешницы, подобные самой природе», — объяснял Умберто ассистентам, и те приступили к поискам исполнительницы главной роли.

Пробы шли больше месяца, Старик все больше скучнел, разочаровываясь в своей идее. Современные красотки оказались значительно цивилизованней, чем были в годы юности Умберто. Грубо наигранная наивность не скрывала дурного опыта, почерпнутого с телеэкрана и страниц фривольных журналов. Эти непрофессионалки выглядели на пленке много хуже, чем подгримированные «под дикость» актрисы.

Когда Старику принесли ролик с «Королевой треф», рекомендуя присмотреться к молоденькой актрисе Кетлин Морс, он отчаянно замахал руками: «Упаси Боже! Терпеть не могу этих тощих, издерганных современных див! Да к тому же француженок. Вот уж — пальцем в небо!» Но, бросив взгляд на экран, Умберто продолжал смотреть почти целый час, морщась и скребя седую щетину на крупнолобой голове.

— А нельзя на нее глянуть? Нет, не на томную брюнетку, на другую — рыженькую. Да-да, именно вертихвостку!

Распоряжение режиссера сбило с толку ассистента, считавшего, что именно девственно чистая Кетлин привлечет внимание Старика.

— Мэтр, вы же искали девственницу, — робко заметил он. — А эта пышногрудая куколка…

— Доверь мне вопрос о девственницах, парень, — хмыкнул Старик. — Сдается, ты знаешь о них лишь понаслышке. У меня было две жены, царство им небесное, и для каждой я был первым и последним.

Всем была известна печальная история семейной жизни Старика, женившегося поочередно на двух сестрах-красавицах из своей деревни. Обе скончались, прожив в браке не более трех лет и не оставив потомства. Поговаривали о наследственном заболевании крови и о проклятии, преследовавшем семейство Аяццо. Овдовев вторично в тридцать три года, Умберто больше не женился, предпочтя многочисленные необременительные связи. Большую любовь, обманувшую его в жизни, он обходил и в своем творчестве, испытывая почти суеверный страх. Теперь Старик вернулся в кино, чтобы высказать в «Береге мечты» все, что понял о любви за свою долгую жизнь.

Сценарий фильма вместе с сопроводительным письмом был отправлен в Женеву, и вскоре, вопреки слухам о ее отказе продолжить кинокарьеру, Дикси Девизо стояла в павильоне, где проходили пробные съемки.

— Привет, малышка! — помахал ей из темноты Умберто, не поднимаясь со своего любимого кресла. Девушка, прищурившись, пыталась рассмотреть мэтра сквозь яркую световую завесу включенных софитов. — Давай-ка не будем терять время. Ты прочитала сценарий? Умница. Анита принесет тебе костюм. И не копайся с гримом — меня это вовсе не интересует. Лучше умойся как следует.

— На мне нет косметики, синьор Кьями, — ответила девушка, недоуменно крутя в руках лоскут синтетической леопардовой шкуры.

— Это через плечо, вот здесь застежка, а сзади я помогу подвязать шнурки, — показала Анита. — Белье можно оставить свое, я имею в виду трусики.