Семь цветов страсти

— Мне она гадать вовсе не стала, оттолкнула руку и деньги вернула! Зачем аферистке деньги возвращать? Наплела бы, что в голову придет… — возразила Дикси.

— В том-то и дело! Она хотела этим жестом заинтересовать нас и выудить побольше… Я, как ты помнишь, в сопровождении Лакшми вернулся к ней… — Герт задумчиво дегустировал вино. — Редкий букет. Хотя я предпочел бы что-нибудь посерьезнее.

Соломон скомкал салфетку и пересел к камину.

— Простите, у меня что-то нога ноет — это все от тех пчел, что мне посоветовала баронесса. Да еще от Герта… И где ты научился, Ал, туману напускать? Давай короче, ведь самое интересное еще впереди, а ты вспоминаешь доисторическое прошлое…

— Так вот, недавно я встретил этого Лакшми снова. И не узнал — маленький старикашка, весь в каких-то амулетах. Он консультировал картину «Проклятие богов» как главный мистик и знаток ритуалов. Подходит ко мне и говорит: «Я много думаю о вас, господин Герт, и о той юной леди. О том дне, когда мы посетили слепую Гуаре…» Представляете, излагает, будто не прошло пятнадцати лет! Она, говорит, давно ушла в обитель теней и сокровенных тайн, оставив мне свои книги… Кажется, старик собирался прочесть курс лекций, но я сослался на срочные дела, раздумывая, сколько заплатить доходяге за отличную память.

«Мне не нужны деньги и даже ваша симпатия, — остановил меня старик. — Но я не могу умереть спокойно, пока не расскажу правду. Я переводил тогда откровения Гуаре и не был достаточно честен. Вы смеялись над колдуньей, и я боялся за вас. И еще — я не мог тогда правильно толковать ее речи… Мудрость избегает скептика».

— Да, ведь старуха почти угадала тогда, что мы поженимся с тобой, Ал. Ведь это и в самом деле едва не произошло. До сих пор не понимаю, почему я сбежала от тебя, — все происходило как во сне. Словно кто-то дирижировал мной…

Сол хмыкнул и объяснил Майклу:

— Дикси была влюблена в вас до безумия, хотя просто не знала, что это за вещь и с чем ее едят.

— Ты получил мой пакет?! Чего же молчал, Сол? — обрадовалась Дикси.

— Твоя тетрадь принадлежит теперь господину Артемьеву. Все написанное в ней касается твоего будущего мужа больше, чем любого другого человека на свете.

— Ну что за базар, господа! Вы не даете мне перейти к главному, — пресек посторонние разговоры Ал и продолжил: — Старик индус смотрел на меня, как провинившийся школьник. «Я тогда сказал, господин Герт, что Гуаре пророчила вам жениться на юной леди… Мне хотелось сделать вам приятное — вы были такой хорошей парой…» — Герт поперхнулся. — О'кей! Пропускаю воспоминания о наших отношениях с Дикси столетней давности… Так вот, этот дряхлый звездочет прошептал, глядя мне в глаза, будто прочил конец света: «Гуаре сказала о вас: их сведут узы жизни и смерти. И ничего более…» А потом индус спросил: «Что стряслось с той юной леди?» — «Насколько я знаю, ничего особенного». — Старик с облегчением вздохнул: «Ведь слепая Гуаре неспроста отказалась гадать девушке. Она вернула ей деньги. И сказала: «Мне не дано знать, какой путь изберет будущее. Черная карма и Белая башня решат между собой все. Но это будет нелегкая борьба».

Ал замолк, обводя глазами присутствующих. Все молчали, не зная, как отнестись к странному рассказу Герта.

— И ты, конечно, сразу смекнул, в чем дело? — насмешливо поинтересовался Сол.

— Ах, я вообще ни черта не понял! Наскоро распрощался со стариком и выбросил из головы всю эту дребедень… Но вот в октябре прошлого года я узнал, что в поместье Дикси возвышается эта чертова Вайстурм! Я треснул себя ладонью по лбу и даже перекрестился. Если честно, я немного струхнул…

— Ал, у тебя получилась новелла из жизни «славного ковбоя и выдающегося мыслителя Алана Герта». Речь, насколько я понимаю, идет совсем о другом… — тихо, но настойчиво вклинился Сол.

— Тогда рассказывай сам — новеллу о «героическом и мудром иудее Соломоне Барсаке».

— Увы, я недостаточно красноречив. И от природы скромен. Передаю микрофон тебе, Герт. Только переходи сразу к делу.

— Мне кажется, я знаю, что должен сейчас услышать. Я даже уверен, что слышал эту историю тысячу раз, рассказанную голосом Дикси над моей больничной кроватью, затем невразумительным английским Рудольфа. Потом мне все очень красочно пересказала Труда, особенно про мою руку и госпожу Девизо. Я также слышал по радио о процессе над неким господином Хоганом, застрелившим режиссера Тино в ответ на оскорбление его личности. И еще я читал о случившейся здесь истории в парижском журнале и даже видел свое фото. Правда, узнать ни того ни другого не мог — ни истории, ни себя! — Майкл положил на колени Дикси свою забинтованную руку, и она покачивала ее, как ребенка. — И вот наступил торжественный момент — господин Герт прибыл прямо из Лос-Анджелеса, а Соломон Барсак — из Рима, чтобы рассказать нам всю невероятную правду. Прошу вас, друзья, не торопитесь и постарайтесь быть как можно красноречивее. Нам с Дикси доставляет огромное удовольствие чудесная притча о воскрешении. Алан глубоко вздохнул, сосредоточиваясь, и приступил к рассказу: