Семь цветов страсти

Дикси пошла на кухню, откладывая «последнее слово» до чашки кофе. «Ну вот! — Она улыбнулась, вертя в руке пустую банку. — Значит, все решено за меня».

В опустевшем шкафчике остался лишь один флакончик, полный маленьких желтых пилюль: пропуск в небытие, а может быть, — в вечность. Как знать, что ожидает там, за последним порогом…

Крупный пушистый шмель, влетевший в кухонное окно, отчаянно бился в складках старенькой клетчатой занавески. Дикси пошире открыла раму и впервые в жизни дотронулась до страшного насекомого: осторожно подхватив его, выкинула на волю. Шмель не ужалил, и она слегка помахала левой рукой исчезнувшей в весенней синеве живой точке. Правая рука, опущенная в карман юбки, крепко сжимала флакон с пилюлями.

В полутемном зале Лаборатории экспериментального кино накурено до рези в глазах. Кондиционеры задохнулись, а семеро мужчин едва живы и не скрывают отвращения друг к другу, а главное, к Шефу, который, восседая в центре, довел всех до этой неимоверной концентрации «творческой энергии». Заза сознательно позволил группе распоясаться — вволю курить и свободно выражать свое мнение. Иллюзия коллегиальности на первом этапе поможет добиться желаемого единства в финале — когда все они будут повязаны кровью. Вот тогда-то и припомнит им Заза сегодняшний боевой задор.

После бури невнятного галдежа с размахиванием руками, стуком кулака об стол и даже попыткой одного из дискутирующих рвать на себе волосы повисла напряженная тишина. Нарушить такую тишину противнее, чем разбить амфору в Национальном музее или наступить на дремлющую черепаху. Но Шефа ничто не могло остановить. Он счел наконец возможным изложить основную программу Лаборатории экспериментального кино.

— Друзья мои! — начал Заза с непривычной лирической ноты. — Сегодня — время чистоты, эпоха возврата вечных ценностей. Тоска по возвышенному, по вертеровской душевной прозрачности понятна каждому человеку. Даже если он ни бельмеса не смыслит в наших делах. Ему наплевать на «измы», перелопатившие все «нео», «пост» и прочие археологические пласты киноискусства. Ему обрыдли наркоманы, трансвеститы, гении садизма, обретающиеся во дворцах или на свалках, оргии в пригородных поездах. Ему не нужны суррогаты! (Шеф категорически погрозил указательным пальцем.) Ему нужна до конвульсий, до рези в кишках настоящая Большая любовь.

Руффо Хоган робко поднял два пальца, заявляя о желании высказаться. И все с облегчением поняли, что совещание вышло на последний, умиротворяющий и всепрощающий круг.

— Мы договорились не обсуждать нравственную сторону наших исканий. Герой Золя в романе «Творчество» спешил набросать портрет умирающего сына, а гениальный Вайда показал, что настоящий художник способен выворачивать себя наизнанку и выставлять потроха на продажу. Помните кадр из его фильма, где режиссер снимает маленькой камерой свое окровавленное лицо?.. Новый этап эволюции искусства неизбежно вырастет из скрещивания божественного и дьявольского, симбиоза преступности и святости… — Руффо все больше вдохновлялся.

— Короче, — не отрывая глаз от фигурок, вычерчиваемых на листке, пробурчал Соломон Барсак.

— Подвожу итоги, — деликатно вклинился Шеф. — Надеюсь (он обвел глазами присутствующих), я вижу перед собой единомышленников, которым предстоит хорошо поработать, но и хорошо помолчать. — Шеф сделал лицо, не позволяющее сомневаться в серьезности его расправы с отступниками. — Насколько я понял, после долгих дебатов прошла кандидатура Дикси Девизо. Мы с Руффо основательно изучили ее досье. Квентин Лизи помог провести ряд мероприятий по раскрутке «объекта номер 1». Сегодня имя Дикси вновь появилось в проблемных статьях, о ней вспомнили зрители… — Заза удовлетворенно вздохнул. — Пора переходить к делу. Мы попросили Соломона Барсака на правах старого знакомого поговорить с мадемуазель Девизо, подготовить ее к условиям контракта… ну и пригласить сюда для окончательного решения.

Шеф положил руку на плечо оператора.

— Как, Сол, не подведешь?

Соломон, опустив глаза, пожал плечами.

— Боюсь, она может оказать сопротивление. То есть я хочу сказать — женщины строптивы, особенно такого класса…

— Уж ты, Сол, не преувеличивай, не к Софи Лорен отправляешься. У нашей малышки полные нули по всем показателям, я уточнил, — заметил аккуратный Квентин, выяснивший финансовое положение «объекта».