Имидж старой девы

– За знакомство? – Кирилл поднял свой стакан.

Она кивнула, глядя чуть исподлобья.

Ого… опасная штука этот «Зюс». Очень вкусный – и очень крепкий. Легко пьется и мгновенно ударяет в голову. Да тут еще сидит эта… Катерина со своими странными глазами.

Кирилл спрятал усмешку:

– А музыку можно включить?

– Конечно. Радио «Ностальжи» вам нравится?

– «Ностальжи»? Вроде бы у нас было раньше такое радио.

– Ну да. Только у нас оно закрылось, а здесь его все очень любят.

Заиграла музыка.

– О, какой чудный вальс! – улыбнулся Кирилл.

– Да? – Она прислушалась. – И в самом деле. Это один из моих самых любимых шансонье, Брассанс, но я никогда не воспринимала эту мелодию как вальс.

– Дело в том, что я учитель танцев, – лукаво поглядел Кирилл. – Поэтому слышу только танцевальные мелодии.

– Учитель танцев?! – Она засмеялась. – А я думаю, почему такое странное ощущение от вашей походки? Вы и правда как будто танцуете при каждом шаге.

– Благодарю за комплимент. Отличный аперитивчик. Давайте еще выпьем, а? А потом я немножко поучу вас танцевать.

– Это безнадежно, – усмехнулась она. – Даже и пытаться не стоит.

– Стоит, стоит.

– Ну разве что если я еще немного выпью для храбрости. А может, и правда напиться? Придет Арина, а нам тут море по колено!

Кирилл глянул исподлобья. Интересно, что ее мысли работают в том же направлении, что и у него.

Ну и отлично. Тем легче, значит…

Катерина снова налила ему «Зюс», себе «Бейлис», потянулась чокаться – и вдруг лицо ее омрачилось.

– Что такое? – встревожился Кирилл.

– А, не обращайте внимания. Это очень печальная песня. Слышали такое имя – Юг Офре? Впрочем, у нас он практически неизвестен, как и Брассанс. Но в 60-х годах во Франции этот Офре был очень популярен. Эта песня совершенно садистская, не побоюсь этого слова. Герой как бы обращается к своей сестре: «Что ты плачешь, дорогая Селин? Почему у всех твоих подруг есть семьи, а у тебя нет? Где твой жених, которого мы так давно не видели? Почему твои волосы так быстро поседели? Наши родители умерли, ты отдала всю себя нам, младшим братьям и сестрам, ты воспитала и вырастила нас, но осталась одна. Твое золотое время ушло, молодость твоя закончилась. Не плачь, Селин, у тебя все равно красивые глаза!»

– Господи! – с ужасом передернулся Кирилл. – Кошмар какой!

Правда что садизм… Понятно, почему эта песня так подействовала на Катерину. Она ведь тоже, кажется, посвятила себя младшей сестре и ее ребенку. Красивая девушка, но… есть в ней что-то от потенциальной старой девы. Не то что Арина, которая так и искрится сексуальностью. И естественно, что Катерина Арину терпеть не может. Завидует ей, наверное. И сейчас – Кирилл спорить готов, он никогда в таких вещах не ошибался! – Катерина никак не может понять: что связывает его и ее сестрицу? Кто они друг другу? Любовники? Друзья? Было у них что-то?

Не было. Хотя не стоит себе врать – могло быть, если бы Арина захотела.

Но – не будет! С Ариной не будет – точно. Она заслуживает не любви, а ненависти. И – мести.

Кирилл пришел сюда не для того, чтобы выяснять отношения с этой коварной стервой. Он ей отомстит. Отомстит…

– Еще по глоточку – и танцевать! Давайте, давайте, Катерина! Кстати, может, пора перейти на «ты»? Выпьем на брудершафт?

– На «ты»?.. На брудершафт?!

Господи, ну нельзя же так робеть! Кириллу было немного смешно, и в то же время он радовался и робости ее, и откровенному восхищению, и трепету. Эта откровенная, внезапная влюбленность врачевала его уязвленное самолюбие, залечивала раненую гордость, воскрешала уверенность в себе.

Ничего, еще пара глотков – и ей станет легче. Ему, кстати, тоже. Он ведь еще не вполне собрался с духом. Просто никогда не приходилось действовать в таком темпе… Но сейчас медлить нельзя. Скоро появится Арина. И совсем ни к чему, чтобы она застала их с Катериной дружески болтающими. Она должна увидеть кое-что другое! Даже для нее, для этой холодной, расчетливой нимфоманки и преступницы, будет, наверное, не очень приятно увидеть человека, которого она считала своей послушной игрушкой, в постели со своей презираемой, ненавистной сестрой!

Оказывается, ненависть к одной женщине – очень неплохое средство для возбуждения желания к другой. Теперь – теперь главное не спугнуть эту глупышку. Пора, пожалуй, перебраться поближе к дивану. Там сразу – на брудершафт, а потом… Жаль, конечно, что эта бедная Катерина как бы станет орудием в его руках, но что поделаешь!