Большая телега

— Ну вот смотри, как обстоят дела. Я живу в такой дыре, откуда даже до Загреба вот так сходу не доберешься. Работаю уборщицей в краеведческом музее, где, впрочем, еще и экскурсоводом числюсь — чтобы совсем уж духом не пасть. У меня два сына, старшему четырнадцать, младшему десять. Дом, огород, куры, приличное, скажу тебе, хозяйство. И никаких помощников, кроме моих мальчишек, от которых, честно говоря, пока больше шума, чем пользы. Родители уже совсем старенькие и живут далеко. Братьев и сестер по всему свету раскидало. А бывшего мужа, судя по всему, и вовсе за пределы обитаемой вселенной вышвырнуло, уже лет шесть как даже детей с Рождеством поздравлять перестал. Какие тут, к черту, путешествия… Э нет, стоп, не делай такую кислую мину! Я не затем рассказываю, чтобы ты меня пожалел. Просто излагаю условия задачи. Следует добавить, что сегодня, не позднее чем в три часа, мне надо быть дома. А лучше бы в два. Мальчики из школы вернутся, а я еще суп варить не начинала. Однако я сижу тут, рядом с тобой. А перед этим часа полтора гуляла по Антрево. Но суп сварить все-таки успею, если мы с тобой не слишком заболтаемся.

— В три часа? Дома? Сегодня? Суп? — озадаченно переспросил я, силясь припомнить, не упоминались ли в приложенной к моим таблеткам инструкции побочные эффекты вроде бреда и слуховых галлюцинаций. — Это как?

— А вот так, — рыжая торжествующе улыбалась, ни дать ни взять победительница викторины. — Я тебе говорила, что мне обязательно надо вернуться? Ну вот, святая правда, совершенно необходимо. Домой.

— И как ты будешь выкручиваться?

— Я не буду выкручиваться. А просто вернусь вовремя. И суп сварю, не сомневайся.

— Ничего не понимаю, — вздохнул я. — Здесь какой-то подвох?

— О да, — согласилась она. — Еще какой подвох. Ладно, не буду тебя мучить. Все это, считай, была присказка. Сказка впереди — при условии, что ты дашь мне сигарету. Я всего три штуки с собой взяла, и с ними уже покончено.

Затянувшись дымом, рыжая одобрительно хмыкнула и принялась рассказывать.

— Я уже говорила тебе, что живу в доме, оставшемся от дедова брата. А он последние двадцать лет жизни был директором нашего краеведческого музея, поэтому, собственно, меня и взяли туда на работу — не то из уважения к его памяти, не то наоборот, потому что приятно поглядеть, как родня покойного директора полы скоблит. Ай, неважно почему, главное — взяли. Но не о музее речь, от него только и радости, что устроен в бывшем дворце графов Пеячевичей, так что мои мальчики могут с чистой совестью отвечать на телефонные звонки: «Мама сейчас во дворце». Рассказывать надо про дедова брата. Он рано овдовел, больше не женился, детьми не обзавелся, зато с удовольствием собирал у себя на лето большую компанию внучатых племянников и племянниц. Ничего лучше, чем каникулы в доме деда Дусана, и вообразить было нельзя. Я к тому же была его любимицей и отвечала полной взаимностью. Даже замуж за деда собиралась, когда вырасту; правда, годам к семи начала подозревать, что это вряд ли получится… Так вот, директорская должность позволяла деду не только пополнять музейную коллекцию, но и о своих личных интересах при этом не забывать. Некоторые его коллеги за несколько лет состояние сколачивают, сам понимаешь, какие там возможности. Но дед Дусан уродился, что называется, бессребреником. Всю жизнь довольствовался унаследованным от предков колченогим табуретом восемнадцатого века и иного антиквариата в дом не тащил. Однако собственную коллекцию все-таки собрал. Рисунки никому не известных художников, по большей части любителей. Чуть больше сотни акварелей, пастелей, карандашных набросков и дюжина перекошенных холстов, которые, если по уму, надо бы перетянуть, да руки не доходят… Никакой ценности эти картинки не представляют, даже захолустный краеведческий музей вроде нашего такие в дар вряд ли примет, о покупке уже не говорю. Вот такое мне досталось наследство. Но поскольку к нему прилагался дом с садом, я, сам понимаешь, не роптала. Тем более картинки хорошие. Никакой художественной ценности, да, но в детстве мне казалось — ничего нет прекрасней, чем эти изображения далеких чужих городов. Коллекция у деда тематическая — ни портретов, ни натюрмортов, ни, упаси боже, беспредметных композиций. Только городские пейзажи, сделанные с натуры, или перерисованные с открыток. Редко попадаются умелые, но все более-менее стремятся к точности изображения. Впрочем, точность, как я понимаю, дело десятое. Там важно другое… — она осеклась и умолкла.