Наваждения

— Красивая телега. Но такого рода имущество наверняка имеется и у вас, — растерянно возразил я. — По крайней мере, могущество и воспоминания все еще с вами.

— Так было когда-то, — усмехнулся Лойсо. — Но я уже давно отказался от желания считать их своими. Все мое имущество при мне: имя, штаны, рубаха и сапоги — без них я действительно чувствую себя довольно неуютно. Но они не слишком мешают. Смотри!

Лойсо легко поднялся с камня, на котором сидел. Миг спустя он вихрем взмыл в небо и исчез, словно не было никогда никакого Лойсо Пондохвы, Великого Магистра Ордена Водяной Вороны, пленника сэра Джуффина Халли, и этого жаркого, пустынного места… и, по совместительству, моего хорошего друга — черт, кто бы мог подумать!

— Но, в таком случае, почему вы просто не удерете отсюда, Лойсо? — спросил я, задрав голову к пустому белобрысому небу. — Если уж у вас так хорошо получается… Почему бы этому ветру не унести вас на дальнюю окраину Коридора между Мирами и дальше, куда вам заблагорассудится?

— Потому что я слишком серьезно влип. — Горький смешок раздался у самого моего уха. — Твой драгоценный Кеттариец — очень хороший колдун. Что он действительно умеет делать, так это закрывать двери. Особенно Двери между Мирами, надо отдать ему должное! Зато ты умеешь открывать любые двери, сэр тяжеловес. Ты еще сам удивишься, когда узнаешь, как легко тебе это удается. Я уже говорил тебе, что больше всего на свете ты любишь выпускать птичек из клеток? Поэтому мне остается только одно: подождать того замечательного момента, когда ты решишь заняться взломом моей клетки — просто так, от нечего делать!

Его вкрадчивый горячий шепот внезапно умолк. Я поднял глаза и увидел, что Лойсо опять сидит на своем желтом камне. Голова опущена, руки неподвижно замерли на коленях, словно бы и не улетал никуда стремительным легким вихрем.

— Иногда меня заносит, Макс. Не обращай внимания, — наконец сказал Лойсо.

Он обезоруживающе улыбнулся. Его улыбка здорово напоминала мою собственную, но, в отличие от моего настоящего отражения в зеркале, так напугавшего меня этим утром, лицо Лойсо, почти в точности повторяющее мою собственную физиономию, успокаивало, умиротворяло, даже убаюкивало. Самая сокрушительная разновидность обаяния, что правда, то правда!

— Мне даже понравилось, — сказал я. — Из вас получился такой хороший ветер! А что касается всего остального… Вы дали мне прекрасный совет, которым я, полагаю, никогда не сумею воспользоваться, только и всего.

— Сможешь, — флегматично возразил Лойсо. — Просто для этого тебе придется влипнуть в какую-нибудь совсем уж скверную переделку. Ты представить себе не можешь, на что способен человек, который наконец-то понял, что у него нет иного выхода. Между прочим, тебе пора возвращаться домой, сэр Вершитель. Если ты посидишь здесь еще немного, тебе опять станет жарко, ты проснешься полуживым, а потом скажешь себе, что во всем виноват злодей Лойсо, и не решишься навестить меня до Последнего Дня года. Или еще дольше, знаю я тебя.

Я послушно поднялся и начал спускаться по пологому склону холма, благо уже успел уяснить, что если сэр Лойсо Пондохва начинает командовать, лучше делать так, как он говорит, — дешевле обойдется!

Одолев половину пути, я все-таки упал и покатился вниз, стараясь защитить лицо от колючих стеблей сухой травы. Мой собственный горький опыт свидетельствует, что царапины, заработанные в этом сновидении, останутся при мне и после пробуждения. А объясняться спросонок с проницательной Теххи… Нет уж, увольте!

Падение мое завершилось, как обычно: я проснулся под теплым меховым одеялом и с удовольствием обнаружил, что, пока я спал, в обитаемом мире произошло множество перемен, одна другой приятнее. На небе появилось солнце, а на краю постели — Теххи, да еще и с маленьким подносом. Камру в постель мне подают редко, можно сказать, никогда. Но такой уж, видать, сегодня выдался замечательный день.

— Хорошо, что ты сам проснулся, — обрадовалась она. — Ненавижу будить людей. Особенно, если они так мило улыбаются во сне.

— Ничего, теперь я буду мило улыбаться наяву, — пообещал я. — А зачем ты собиралась меня будить? Неужели так соскучилась?

— Да нет, не то что бы… — насмешливо протянула она. — Просто внизу сидит сэр Мелифаро. И плачет.

— Ты его обидела? — обрадовался я.

— Нет, что ты. Его обидел сэр Джуффин. Этот злодей велел бедняге доставить тебя в Дом у Моста. У вас там, если я правильно поняла, что-то стряслось. Поэтому сэр Мелифаро заявился в мой трактир, выпил все, что под руку подвернулось, и угробил чуть ли не полчаса своей единственной и неповторимой жизни, чтобы уговорить меня подняться в спальню и совершить порученный ему подвиг. Говорит, после того как ты в его присутствии отдал свой знаменитый приказ об уничтожении племени манухов, он окончательно понял, с каким чудовищем имеет дело, и теперь ни за что не решится будить тебя самостоятельно. Он, дескать, великий герой, но не настолько же!