Страшное гадание

Против ожидания, Олег не ужаснулся, а только удивился безмерно. Такое же изумление, как в зеркале, отразилось на лице Клима, исподтишка поглядывающего на господ.

– Суров твой нрав и на расправу прыток! – пробормотал Олег, недоверчиво разглядывая своего родственника. – И что же теперь делать будем?

– Я обронил там тулуп, – пробормотал Десмонд. – Ежели полиция примется искать…

– И-эх, милый! – похлопал его по плечу Олег. – Ты что, забыл, где находишься? Ну какая тут, в России, полиция?! К тому же убитый явно крепостной человек, хозяин над ним в полном праве.

– А если проговорится где-то твой кучер, мол, я заблудился где-то в этих местах в то время, когда приключилось убийство? И кто-нибудь свяжет концы с концами?

– Это, брат, тебе не Англия, – ласково, будто несмышленому ребенку, сказал Олег. – У нас, в России, закон – царская да господская воля. Наша воля! Даже если Клим где-то спьяну проговорится, что видел, как ты пристукнул нечестивца, то против его слова будет мое – слово дворянина! – а оно вдесятеро стоит. Я такой: если увижу своими глазами, что мой брат дворянин прикончил смерда, и тут пойду под присягу, что ничего об том не ведаю!

В словах Олега был столько жару, что Десмонд понял: бояться ему нечего, кузен его в обиду не даст. Можно было уезжать. Олег, ободряюще похлопав его по плечу, двинулся к возку.

Десмонд поплелся за ним, то и дело оглядываясь. Вдруг представилось, как она очнется… что увидит? Кошмар! Наверное, решит, что любовник ей привиделся, а тот, кто валяется рядом, – взял ее силою. А в отместку она его…

От этой мысли ноги у Десмонда вконец заплелись!

– Ну, что стал? – оглянулся Олег. Всмотрелся проницательными глазами, усмехнулся: – Что, девку жалко? Понимаю… Ну, грехом с нею спознался, грехом и расстался. А без греха такому делу не быть!

– Она ведь подумает, что сама того негодяя прикончила, – убитым голосом сказал Десмонд.

– Ничего, он получил за дело, – бодрясь отозвался Олег. – Надо надеяться, очнется девка скоро, и у нее хватит ума убежать да язык за зубами держать, что бы она там ни подумала. Небось спишут на какого-нибудь лихого человека. Мало ли их по лесам здешним бродит! Скажи, Клим, – обернулся он к кучеру, – мы на чьих землях сейчас?

Клим напряженно растянул губы в улыбке, и Олег расхохотался, сообразив, что, забывшись, продолжал говорить по-английски. Повторил вопрос – и Десмонд увидел, как вдруг помрачнело лицо его неунывающего кузена.

– Что такое? Ну, что он тебе сказал? – встревожился Десмонд, но Олег отмахнулся:

– Да так, пустое! – и полез в возок.

Десмонд оглянулся. Клим взбирался на облучок, имея самый сокрушенный вид. Что-то здесь было не так…

– Ну, давай скорее, что ли! – раздраженно окликнул Олег, высовываясь из-за полсти. – Ты уж как снеговик.

– Что тебе кучер сказал? – резко спросил Десмонд и, увидев, как вильнули в сторону глаза кузена, пригрозил: – Клянусь, не скажешь – я и с места не сойду! Никуда не поеду, пока не узнаю, в чем дело!

– Никакого дела и нет, – пожал плечами Олег, выбираясь из возка. – Просто Клим сказал, что это бахметевские земли, а я Бахметевых на дух не переношу. Понял? Ну, теперь поехали уж!

– За что ты их не переносишь? – не унялся, однако, Десмонд и даже за рукав кузена придержал.

– Ну, сам граф Бахметев, покойный, был человек отменных качеств, о нем никто никогда слова недоброго не сказал. Но сейчас здесь всем заправляет его младший брат, а он был в семье паршивой овцой. Имение-то наследовала дочь Бахметева, но во владение через какое-то время вступит, я точно не знаю. Так знаешь, что говорят по соседству? Мол, не доживет Марина Дмитриевна до сего возрасту, непременно ее дядюшка изведет, чтобы самому заграбастать наследство. Всем известно, в каком черном теле он племянницу держит. Девка на выданье, однако же последние три года ее на балах или где-то в гостях не видели. Сам барин тоже у себя никого не принимает. Скуп, как… как… ну, нету такого второго скупца! – махнул рукой Олег. – Зато слухи идут по губернии о его бесчинствах над крепостными. С мужской прислугой зверски жесток, женщин и девушек запирает в свой гарем. Женат он на самом уродливом и неприятном создании в мире, вот и разгулялся, а поскольку и сам жуткий урод, девки ему противятся. Он да любимчик его, палач домашний, Герасим, берут их тогда насилкою. Право же, – воскликнул Олег с негодованием, – некоторые дворяне поступают со своими слугами хуже, чем со скотами. К стыду признаться, немалое число таких есть, и младший Бахметев – из их числа.