45  

– А скажи-ка, милая, – осведомилась Марина, пока горничная затягивала ей корсет, – как, бишь, тебя? Глэдис?

– Да, миледи, – ответила та, делая книксен, отчего Марине пришлось резко выгнуться назад. – Ой, простите! Простите, миледи!

– Ничего, – снисходительно отмахнулась Марина. – Мне не больно, только не тяни так сильно. Лучше скажи, что это за зверь такой – брауни? О-ой!

Последнее восклицание относилось к горничной, которая так дернула за шнурки, что у Марины из груди, чудилось, вырвался весь воздух.

– Простите, миледи, – пробормотала Глэдис, и в ее голосе послышались слезы. – Но ежели вы не против, не говорите со мной про… про… ну, про это существо, которое вы изволили упомянуть.

– Про брауни, что ли?.. О боже мой, да не дергай так! Не лошадь запрягаешь!

– Простите, миледи! – совсем уже открыто всхлипнула Глэдис. – Я не хотела причинить боль вашей милости. Но мистер Сименс, камердинер его светлости, строго-настрого запретил нам, слугам, говорить о чем-то таком… он называет это «неземная рать». Про тех, кто танцует на лужайке при луне, или живет в цветах, или водится в озере… не рыба, конечно! – уныло усмехнулась она и тут же, заметив в зеркале, что Марина собирается что-то сказать, вскричала: – Ах, нет, не называйте их, умоляю вас, миледи! Ведь, если услышит мистер Сименс, мне несдобровать. Мистер Сименс весьма суров. Он настоящий пуританин! Он любит рассказывать, в какой чести были его предки при «круглоголовых», больше ста лет назад, когда у нас не было короля [18]. Он такой же, как эти «круглоголовые». В точности такой же! Иногда на него что-то находит… Он может обвинить и меня, и мою семью в ведьмовстве. Видите ли, здесь раньше жили ведьмы, и они причинили людям много бед. Одно упоминание о них способно всколыхнуть деревню! У мистера Сименса ведьмы извели всех родных, поэтому он просто слышать ни о чем таком не может! Кроме того, его дед был знаменитым охотником на ведьм, и мистер Сименс любит говорить, что дух деда в него иногда вселяется.

– Да что ты говоришь? – изумилась Марина. – Кто бы мог подумать!

Но тут же она вспомнила загадочную фразу Десмонда: «А что Сименс? По-прежнему гоняется за ведьмами?» Теперь эти слова сделались ей понятны. Значит, Сименс – колдун? Или что-то в этом роде…

– Что же делают с ведьмами?

– Их топят в реке, – угрюмо промолвила Глэдис. – Связывают по рукам и ногам и бросают в реку! Ежели выплывет, значит, истинно ведьма, ей дьявол помогает спастись, и тогда ее забрасывают камнями до тех пор, пока она не пойдет ко дну.

– Ну а если сразу потонет? – возбужденно спросила Марина, уже не чувствуя боли, хотя Глэдис довольно резко орудовала шнурками.

– Значит, не ведьма, – пожала плечами Глэдис.

– И что? Ее спасают?

– Ну, кому придет охота лезть в воду и искать там полумертвую? – рассудительно покачала головой Глэдис. – К тому же нужно еще постоять на берегу, подождать. А вдруг ведьма возьмет и поднимется со дна? Конечно, находятся чудаки, которые считают, что это враки! Я знала одну такую девушку… это было очень давно, двенадцать лет назад. Она ни во что такое не верила, ни в ведьм, ни в фей. Один раз даже поспорила с подругами, что обойдет церковь превратно, то есть против хода солнца, и с ней ничего не произойдет…

– А что должно произойти? – перебила Марина.

– Разве вы не знаете? Тех, кто обходит церковь превратно, похищают эльфы!

– И что? Похитили ее?

– В том-то и дело, что нет! – жарко выдохнула Глэдис. – Но об этом узнал Сименс и сказал, что эльфы не тронули ее, потому что она им своя, а попросту – ведьма. Чего он только не наговорил про нее! И танцевала-то она с феями, и скакала верхом на брауни, и просеивала лунный свет, и обращалась в жабу, которая прыгала по ступенькам: гоп-шлеп! гоп-шлеп! – рядом с огромным, в рост теленка, котом… И Сименс настоял на том, чтобы эту девушку тоже подвергли испытанию водой на всякий случай. Но он оказался не прав, потому что бедняжка… утонула.

– Дикость какая! – возмутилась Марина. – Зачем же сразу топить? Вот у нас знаешь что делают? Если просто безобидная кликуша, ее ставят под колокол во время звона, дабы изгнать бесов болезни из тела. Ну а ежели она по-прежнему мирячит [19], то одержимую берут под руки и ведут к заутрене, но при этом…

– Умоляю вас, миледи! – жалобно пискнула Глэдис. – Не говорите мне ничего! Ведь я не удержусь и обязательно кому-нибудь перескажу, а мистер Сименс узнает и… Я не хочу, чтобы меня утопили!

  45  
Предыдущая страница Следующая страница
×
×