Лицо на продажу

– Мой «Москвич»!

Какая-то женщина в зеленом пальто и белом платке с золотой ниткой осуждающе сказала:

– Тут люди пострадали, а ему, видишь ли, машину жалко!

– Людей-то еще нарожают, мамаша, – объяснил ей парень в брезентовой куртке. – А машину попробуй сейчас купи!

Было непонятно, шутит он или говорит серьезно.

– Ага, ты попробуй их нарожай! – уничтожающе заметила женщина.

– У меня другая функция, мамаша! – заорал парень.

Чехов оглянулся и заметил меня. Он махнул рукой и, обойдя «Москвич» справа, изо всех сил рванул помятую дверцу. Я уже было подумал, что Юрий Николаевич так помешался от горя, что хочет попробовать завести погибшую машину. Но он наклонился и полез куда-то под кресло, чертыхаясь и кряхтя от натуги. Наконец он вылез задом обратно, бережно сжимая в руках какой-то предмет, отдаленно напоминающий чемоданчик.

Когда я подошел ближе, Юрий Николаевич копался в содержимом изуродованного кейса. На секунду обернувшись ко мне, он сказал:

– В один день я лишился машины, кейса и подслушивающей аппаратуры! Ну, с аппаратурой все ясно – я взял ее напрокат у Гузеева. Они ее спишут. Я готов смириться и с потерей кейса – в конце концов, у меня скоро день рождения, и ты можешь подарить мне новый. Но как я буду жить без машины? Ведь она не застрахована!

– Послушай, Юрий Николаевич! – сказал я. – Меня удивляет твое бессердечие. Как ты можешь вздыхать над грудой металлического хлама, когда меня едва не отправили на тот свет? Опоздай ты хотя бы на минуту…

– Но я же не опоздал! – проворчал Чехов, поднимая на меня хитрые глаза. – Ты же сам понимаешь, если бы я не записал ваш диалог, все предприятие теряло бы смысл! И вот теперь вся аппаратура вдребезги! Я даже не могу извлечь кассету из магнитофона – ее заклинило.

– Ты хочешь сказать, – подозрительно спросил я, – что я разговаривал с этим придурком для собственного удовольствия?

– Полной уверенности у меня нет, – признался Чехов. – Сохранилась ли запись, покажет экспертиза. Но все равно, ты можешь гордиться собой – ты вывел этого артиста на чистую воду! Я не говорю уже о том, как расширился твой кругозор!

– Спасибо за такой кругозор! – сказал я гневно.

Послышались тревожные звуки сирены, и во двор, сверкая синим маячком, въехала машина «Скорой помощи». Доктора Заболоцкого уже освободили от тисков, в которые превратилась его «Тойота», и медики были как нельзя кстати.

Чехов тронул меня за локоть и негромко сказал:

– Пойдем-ка со мной!

Он взял под мышку сломанный магнитофон и повел меня сквозь толпу к дому.

– Сейчас сюда приедет милиция, – сказал Юрий Николаевич, – и я хочу до этого момента созвониться с Аркадием. Пусть подошлет сюда своих людей. Нужно же как-то оправдаться за разбитую аппаратуру.

Мы поднялись на четвертый этаж, вошли в пятнадцатую квартиру.

– Посиди пока! – сказал Чехов и, положив магнитофон на одно из кресел, направился к телефону.

Он о чем-то долго разговаривал с Гузеевым и убеждал приехать. Я не прислушивался – меня вдруг охватили страшная усталость и апатия. Балконная дверь оставалась открытой, и сквозь нее в комнату проникал поток тяжелого холодного воздуха. Сорванная штора бессильно свешивалась на пол, удерживаясь на единственной уцелевшей петле.

Чехов уселся в кресло, где до него сидел Заболоцкий, и опять принялся ковыряться в магнитофоне.

– Минут через десять подъедет Аркадий, – сообщил он. – Хочу предложить ему заняться этим делом вплотную. Получится, по-моему, изящная цепочка – преступник-врач, сутенер, Бухгалтер, Щука. Если все это правильно раскрутить и преподнести – выйдет очень эффектно.

– Щука, наверное, будет теперь держаться от нас подальше, – пробормотал я.

– Напротив! Все помехи теперь ликвидированы, ложные следы отсечены, остается один Бухгалтер. На этом они и проколются. Мы преподнесем их Аркадию на блюдечке. Конечно, сам Щука в сети не попадется, но не все же мечты сбываются!

– Как же ты собираешься вывести их на Бухгалтера? Будешь шлепать теперь пешком?

Чехов посмотрел на меня остолбенело, страшно застонал и ударил себя кулаком по лбу.

– О дьявол! – с отчаянием сказал он. – Совсем забыл. Я же теперь осиротел! Надо же такому случиться! Понимаешь, когда я понял, что разговор принимает угрожающий характер, я сразу бросился к тебе на подмогу. И даже ключ оставил в замке зажигания. Честно говоря, не ожидал, что этот Грек решится на такое. Надо отдать ему должное – известие о смерти сестры потрясло его. Я думал, он заплачет, ей-богу! Но он сдержался, только изменился в лице… А вот видишь, что получилось! Наверное, он заметил его сразу, когда еще Заболоцкий спускался по балконам… Решил наказать.