Письмо королевы

Марина начала расставлять на столе тарелки.

– Знаете что? – сказала Алёна. – Я, наверное, сегодня немножко похудею. Главное, вы мне ничего не оставляйте вроде вчерашней провокационной курицы. А я пойду пройдусь.

– Танго? – с непостижимым выражением лица спросил Морис, поднимая бровь.

– Оно самое, – улыбнулась Алёна, доставая из шкафа куртку.

– О, какая красивая! – оценил Морис. – В «Галери Лафайет» купили?

– Там, – кивнула Алёна, стараясь не смотреть на Марину, которая делала вид, будто занята сугубо раскладыванием вилок и ножей, а также салфеток. Алёне было видно, как дрожат ее губы, но на сей раз вовсе не от слез. Марина с трудом удерживала смех. История так называемой покупки позабавила ее до истерического хохота, и ничего предосудительного в поведении Алёны она не видела. Видимо, юристы и в самом деле такие же циники в области законности, как сочинители детективов. Врачи тоже циники, но в своей сфере. Вообще, каждый профессионал циничен профессионально, так странно, да? Только тангерос, кажется, исключительно романтичны… «Не виноватая ты, они, буржуи, сами лабухи. Носи и не сумлевайся!» – был Маринин приговор.

– На улице похолодало, – сказал Морис, глядя в окно. – Смотрите, снег идет. Ну и зима! Даже моя maman такой зимы не помнит. Наденьте лучше шубку, Алёна, а то простудитесь, я вам точно говорю!

Морис прав, конечно, но с курткой, даже практически краденой, расставаться жутко не хотелось. И не только потому, что она так на душу легла. Шубка засвечена… засвечена, как пачка старой фотобумаги! Да ладно, в «Le 18» увидеть Диего никаких шансов, не надо нагнетать негатив и мерзнуть. Поэтому Алёна сунула в сумку мешочек с танго-туфлями – настоящими аргентинскими, безумной красоты и танцевабельности, а также цены, – потуже намотала шарф, накинула капюшон серой каракулевой шубки – и вышла в заснеженный Париж.

Видимо, так сходились звезды над этим прекраснейшим городом, что Алёна уж который раз заблудилась в трех соснах. То есть дом номер 18 на углу улиц Андре дель Сарт и Клинанкур она нашла сразу. Однако сколько ни ходила вокруг него туда-сюда (дом тянулся на целый квартал), не могла обнаружить никаких признаков милонги. Тишина, все двери заперты, никакой вывески. Типичный жилой дом – спокойный, тихий и практически уже уснувший. Алёна уже впала было в отчаяние, когда, в очередной раз маршируя мимо дома, позаботилась взглянуть внимательней на номер. Да, вот 18, но пониже – цифра 4. Какая же она балда! Совсем забыла о том, что говорил Себастьян: милонга «Le 18» находится в восемнадцатом арондисмане. Конечно, на всех парижских домах первая цифра – это обозначение арондисмана, а только потом ставится номер самого дома! Просто удивительно, уж который раз Алёна в Париже, а только впервые обратила на эту деталь внимание. Вот раззява! Ничего не видит дальше своего носа, а иногда даже и этого не замечает!

Поругав себя как следует – ничего, для разнообразия оно полезно, не все же хвалить себя, ненаглядную! – Алёна пошла дальше и скоро увидела дом, в номере которого сошлись две цифры 18. Тут она услышала женский смех, доносящийся, чудилось, прямо из-под земли, и увидела, что в подвале открыто окно. Через окно была видна внутренность дамского туалета: кабинки, умывальник, большое зеркало, а перед ним – две веселенькие барышни в черных джинсах и черных свитерках.

– Интересно, придет ли Карлос? – донеслось до Алёны. – Если его не будет, можно считать, что вечер пропал.

– Да ладно, нельзя на одном мужчине зацикливаться! – зазвучал другой голос. – Погоди, я закрою окно, ужасно дует.

И Алёна увидела, как одна из дам взяла табуреточку, задвинутую под умывальник, и пошла к окну. Алёна поспешно отпрянула, опасаясь, как бы ее не застигли подглядывающей в дамский туалет (ну ладно бы еще в мужской, а то прямо извращение какое-то!), и почти сразу увидела на стенке скромную вывеску: «Tango-studio «Le 18».

Надо сказать, что скромной была не только вывеска, но и сама tango-studio, находившаяся в отдельном маленьком крыле. Довольно обшарпанные стены и местами вспученный ламинат: потолок, похоже, протекает. Гардеробной нет, просто стойка с крючками и несколько заваленных одеждой стульев за низенькой перегородкой, тут же рядом – лестница в подвал, на перилах картонка с надписью «Toilette». Ха, а не в туалет ли этой студии заглянула Алёна ненароком? Точно, вот и две знакомые барышни поднимаются, окидывая ее любопытствующими взглядами… Карлос, видимо, какой-нибудь суперпартнер. Эх, хорошо бы потанговать с суперпартнером, это именно то, что нужно Алёне, чтобы забыться – и забыть все неприятности последних дней, чтобы проститься с Парижем с привычной нежностью и желанием скорей вернуться!