Белочка во сне и наяву

– Евлампия Андреевна, вы в порядке? – испугалась Краузе. – Скажите словечко. Только не громко, а то девочка, не дай бог, проснется. Потом ее уложить будет трудно, Киса по брату скучает…

Из моего горла вырвался всхлип, потом вопль:

– А-а-а-а-а!

Часы, наверное испугавшись изданного мною звука, начали бить еще раз. Затем совершенно неожиданно запели низким хриплым басом: «Если б я был султан, я б имел трех жен…»

Из коридора послышался быстрый топот. В кабинет влетела Киса, одетая в розовую пижамку с принтами в виде Микки Мауса, и громко чихнула.

– Будь здорова, детка, – ласково сказала Роза Леопольдовна. – Проснулась? Пошли в кроватку.

– Утро? – спросила Киса.

– Нет, солнышко, ночь, – закудахтала Краузе.

– А-а-а-а! – заорала я опять. – А-а-а-а!

Девочка подошла ко мне.

– Лампа кричит?

Я, по-прежнему глядевшая на удушенных мопсих, изо всех сил пыталась справиться с нахлынувшими эмоциями. Мои любимые собачки, мои милые щенята! Я убью этого Мирона!

– Нет, котеночек, Евлампия Андреевна поет от радости, у нее хорошее настроение, – засуетилась Краузе.

Ко мне внезапно вернулся голос:

– Немедленно уведите ребенка из кабинета! Кисе нельзя видеть это!

– Хочу видеть, – тут же заявила малышка.

Я быстро загородила собой часы.

Няня взяла воспитанницу за руку.

– Что плохого в часах?

– Там… вместо гирь… мопсы, – прохрипела я.

– Правильно, – удивленно посмотрела на меня Роза Леопольдовна. – О-о-о! Поняла! Вы решили, что Мирон без спроса взял игрушки Кисы и теперь она расстроится, увидев, что Муся и Фира к цепочкам привязаны? Ну так не беспокойтесь, девочка сама мастеру их отдала.

Меня стало подташнивать.

– К-кого? – шепотом выдавила я из себя.

– Плюшевых мопсов, – удивилась Роза Леопольдовна. – Или я вас неправильно поняла?

Я развернулась и так стремительно приблизилась к стеклу, за которым двигался маятник, что впечаталась лбом в него.

– Осторожнее! – предостерегла Краузе. – Если колотиться в корпус часов, можно ход сбить.

Я потерла ладонью голову.

– Так они не живые…

Роза Леопольдовна подняла Кису.

– Конечно, нет.

– А выглядят как настоящие, – никак не могла прийти в себя я.

– Немецкое качество, от германской фирмы, – одобрительно заметила няня. – Подарок Егора. Это он сестренке собачек преподнес, чтобы она в его отсутствие не тосковала. Киса их назвала Муся и Фира. От настоящих не отличить.

Раздалось цоканье, в кабинет медленно втянулись зевающие мопсихи. Я прислонилась к стене и стала ждать, когда сердце перестанет биться о ребра.

– Спокойной ночи, – прощебетала Киса и помахала мне ручонкой. – День прошел, иду ко сну, крепко глазки я сомкну, Боже, взгляд твоих очей над кроваткой будь моей. Хороший стишок?

– Очень, – похвалила Роза Леопольдовна и увела девочку.

Муся и Фира плюхнулись на ковер и захрапели. Я посмотрела на их плюшевых собратьев, пошла на кухню, увидела чашку, полную крепко заваренного чая, решила вытащить самодеятельную железную «эгоистку», схватилась за нее пальцами и вскрикнула. Несмотря на то что Краузе довольно давно налила в кружку кипяток, «заварочница» оказалась раскаленной. Г-образный крючок выпал из руки, разбил чашку, осколки и жидкость брызнули в разные стороны.

– Ой-ой, – запричитала вошедшая Краузе, – жаль кружечку! Ее Егор мне на Восьмое марта подарил!

Я, с трудом сохраняя спокойствие, пошла к двери, бормоча на ходу:

– Найдите Мирона, пусть приедет и вернет статус-кво.

– Кого? – жалобно уточнила няня.

– Вызовите парня, желательно поскорей, сама ему все объясню, – сказала я и выскочила в коридор.

Моя мама, если маленькая Фрося^[9] начинала на кого-то злиться, всегда говорила:

– Милая, чем сильнее ты сердишься на человека, тем приветливее и спокойнее надо с ним разговаривать.

И теперь я, если впадаю в ярость, нежно улыбаюсь и становлюсь похожа на медовый пряник, щедро облитый шоколадной глазурью. Но вы даже представить себе не можете, как мне хотелось сейчас заорать, затопать ногами, схватить сковородку и треснуть Мирона по затылку.

Чуть не задохнувшись от возмущения, я бросилась в спальню, прямо в одежде плюхнулась на кровать, вытянулась и попыталась успокоиться. Постель неожиданно слегка покачнулась. Сначала я подумала, что мне показалось, но потом, сменив позу, я поняла: кровать действительно по непонятной причине потеряла устойчивость.

---

9 При рождении главной героине книги дали имя Ефросинья. Как она стала Евлампией, рассказывается в романе Дарьи Донцовой «Маникюр для покойника», издательство «Эксмо».