Полная ужасных предчувствий, я сползла с нее, встала на колени и посмотрела на ножки семейного ложа. Передние оказались на своих местах, а вот вместо задних я увидела два желтых цилиндра. Это были гири от напольных часов.
– Роза Леопольдовна! – заорала я.
– Господи, пожар? – испуганно спросила Краузе, вбегая в спальню. – Горим?
Я молча показала пальцем в пол.
– Видите?
– Паркет, – недоуменно констатировала Краузе. – И коврик.
– Ноги, – только и сумела произнести я.
Няня живо нагнулась, потрогала меня за лодыжки и запричитала:
– Вас парализовало, да?
Моя злость в одночасье испарилась, мне стало смешно. Ну да, парализовало, и я не могу встать с четверенек.
– Лампа кричит? – спросила Киса, входя в спальню.
Роза Леопольдовна выпрямилась.
– Деточка, ты опять проснулась. Не волнуйся, Евлампия Андреевна снова поет.
Я захихикала. Ну да, правильно, госпожу Романову парализовало, она вскочила с кровати и, переполненная счастьем от случившегося, запела во всю мощь легких. Если человек лишается двигательной активности, он всегда так поступает.
– Как холодильник и часики? – обрадовалась девочка.
Я проглотила подкатывающий к горлу смех.
– Киса, ты о чем?
Малышка села на пол.
– Часы поют. Ля-ля-ля-ля.
– Точно, – вспомнила я, – про султана с женами. А вот репертуар холодильника я пока не знаю. Надо пойти послушать.
– Вы куда? – пискнула няня.
Я пожала плечами:
– На кухню. Или холодильник уже не там стоит?
На Розу Леопольдовну напал приступ кашля. А я, подгоняемая дурными предчувствиями, ринулась на кухню, распахнула здоровенный холодильный шкаф, увидела внутри вместо множества полок одну, на ней нечто, напоминающее ярко-красную батарею, и услышала приятный женский голос:
– В Москве час ночи.
Затем зазвучала песня: «Опять от меня сбежала последняя электричка…»
Я захлопнула дверцу, тут же открыла ее и услышала: «По шпалам, опять по шпалам, иду домой по привычке…»
Похоже, я уже привыкла к странным сюрпризам, потому что не засучила ногами от негодования, а просто спросила:
– И где теперь продукты?
– Они временно во втором холодильнике, – тут же подсказала Краузе.
– Что же находится в этом?
– Деталь из оранжереи, – шепотом возвестила няня.
– У нас в квартире появилось место для выращивания цветов? – пискнула я.
– Овощей, – уточнила няня.
– Так значит, не оранжерея, а парник, – поправила я.
– Верно, – согласилась Краузе. И пояснила: – Ночь на дворе, вот ум за разум и заходит.
– Если память мне не изменяет, парника, где зреют помидоры и прочее, у нас тоже нет, как и оранжереи, – продолжала я.
– Мирон невероятно добрый, поэтому решил абсолютно бесплатно помочь Наине Иосифовне из двадцать пятой квартиры. У нее сломалась посудомойка, – еле слышно залепетала няня, – для реанимации машинки нужен обогреватель старой конструкции. Таковой обнаружился у Марии Алексеевны из пятьдесят второй. Его перед тем, как разбирать, надо охладить. У Наины холодильник крохотный…
Я потрясла головой:
– Стоп! Я не имею права запрещать Мирону обслуживать клиентов, но он не должен превращать нашу квартиру в свою мастерскую. Завтра сей фрукт обязан приехать с утра и сделать в нашей квартире все, как было до его появления. А сейчас я иду спать в свободную гостевую.
– Нет! – вдруг закричала няня. – Туда нельзя!
Киса, задремавшая в кресле, открыла глаза.
– Лампа поет?
– Нет, солнышко, – ответила я, – теперь няня радует нас вокалом.
– От счастья? – уточнила, зевая, девочка.
– Конечно, – успокоила я ее и повернулась к Краузе: – Что не так с гостевой?
– Я… я… Я там сегодня видела мышь, – выпалила няня. И развела руки в стороны: – Вот такую.
Я двинулась в сторону коридора.
– Судя по размерам, это был ирландский волкодав. Я не боюсь ни собак, ни грызунов, думаю, из всех представителей фауны нужно опасаться только хомо сапиенс, он один убивает не из чувства голода, а от коварства и жестокости. Спокойной ночи.
Роза Леопольдовна, проявив несвойственную ей прыть, обогнала меня, подскочила к двери, приоткрыла ее и громко сказала:
– Эй, мыши, быстро прячьтесь!
Я отодвинула совсем ополоумевшую няню, вошла в комнату и стала озираться. На первый взгляд интерьер выглядел обычно.
– Порядок, – обрадовалась Краузе, – ложитесь в кроватку. Киса, тебе тоже надо спать.
Я села на край матраса, попрыгала на нем, потом легла, замерла и расслабилась. Фу! Бесконечный день закончился. Глаза закрылись, мне стало тепло, ноги-руки потяжелели…