Слишком чужая, слишком своя

Милый, я еще сплю. Я от всех устала. Оставьте меня в покое.

Я слышу, как открывается дверь. Мне уютно, когда он обнимает меня. Я не хочу думать об иллюзиях. Пусть еще немного побудет со мной это розовое ощущение, когда весь мир — в ладонях, обнимающих меня. Почему я не могу просто жить? Но я не могу жить, когда не знаю, как Керстин... Где-то я это слыхала:

На лугу цветы-сердечки —

Керстин там найдет колечко.

Наша Керстин — любушка,

Где кольцо, голубушка?

Я это где-то слышала. Голос, ускользающий от меня, но где-то там он есть — во мне. Может, это мама мне пела? Но меня назвали Юля, мама не могла петь мне это. И никто другой из известных мне людей. Почему мне не было грустно, когда я смотрела на фотографии тех, кого называли моими родителями? Не потому ли, что я совсем не помню их? Или это были не мои родители?

И я — не Юля, а какая-то Керстин? Тогда почему я здесь? Кто я такая? И все здесь мне чужое и страшное. «Керстин там найдет колечко...» Кольцо! Мое кольцо! Оно и сейчас на пальце, словно всегда было там. Господи, сумасшествие какое-то!

— Юлечка, за тобой приехали.

Нет, я не хочу. Мне надо подумать. Потому что я не могу ничего собрать в кучу. Отвратительное ощущение. Все запутывается больше и больше.

— Я сейчас выйду. Возьми Макса.

— Он целый день просидел около монитора. Я угождал ему, как только мог. Но он смотрит на меня свысока.

— Он имеет на это право. Мы не такие совершенные, так что должны быть благодарны ему за то, что он позволяет нам заботиться о нем.

— Ты меня почти убедила.

— Меня это радует.

Я бы могла полюбить его, если бы... Если бы не боязнь иллюзий. Я бы могла полюбить его. Мы настроены на одну частоту.

— Ты спала? Сразу видно, совсем другой вид.

— Я устала. Ты сварила нам гениальный суп. Лейтенанта пришлось оттаскивать за уши.

— Юля, у вас сейчас вполне здоровый вид, видите, как отдых идет на пользу? Я предлагаю поехать в больницу, хочу убедиться наверняка, что все в порядке.

— Хорошо. Игорь, ты нашел то, что мы искали?

— Через пару часов, думаю, результат будет. Мне поехать с тобой?

— Нет, сиди здесь и контролируй процесс. У нас мало времени.

Этот коридор в больнице меня нервирует. Я уже видела такой. Нет, не такой, но похожий. То, что у меня в голове, наверное, скоро пробьет себе путь. Это хорошо. Я должна что-то вспомнить, что-то важное, как смерть. Или — как жизнь.

— Юля, я хочу вам предложить одну вещь.

Правда? Только одну? А как на это посмотрит Светка?

— Говорите.

— В свое время я освоил одну методику. Это связано с воздействием на... В общем, я ввожу определенный препарат, и шлюзы, сдерживающие вашу память, могут не выдержать. Мне кажется, есть что-то очень важное, о чем вы должны вспомнить.

— Это опасно?

— Из-за вашего нестабильного состояния — да.

— Тогда лучше подождем. Оставим на крайний случай.

— Согласен. А вот этот аппарат — штука безопасная. Я просто определю глубину и характер ваших воспоминаний. Вы не потеряете над собой контроль, действие этого аппарата никак не скажется на вашем состоянии. Это моя собственная разработка, уже немного испытанная.

— Валяйте.

Он начинает подсоединять ко мне датчики. Света заинтересованно наблюдает, и я прямо кожей чувствую, как она влюблена в него. Пусть ей повезет! Она это заслужила. Странное ощущение — словно мягкие волны пробегают по телу. И немного гудит в голове. Немного кружится комната. И голос: «Керстин там найдет колечко».Нет. Не знаю. Или знаю? «Тебе не надо спрашивать. Ты знаешь».

— Это невозможно!

Голос Виталия глухой и охрипший. Что он там откопал, в джунглях моего мозга? Темные глубины души?

— Это невозможно! Но я это вижу собственными глазaми. Вы должны знать. Вы — не Юлия Ясинская. Вы — ее факсимиле. Понимаете?

-- Виталик, что ты несешь? Я знаю ее четыре года! Как это — она не она?

— Света, здесь нет ошибки. На пленку ее мозга кто-то очень умелый записал новую личность. Она стала Юлией не так давно, как раз где-то около четырех лет назад.. Она и сама не знает, что является только копией. А после травмы в системе случился сбой, и запись стерлась, стала проступать ее собственная личность. Вот почему она так изменилась в глазах тех, кто ее знал, вот почему так мало людей, которые знали бы ее теперешнюю дольше четырех лет. Ты мне рассказывала о Париже. Так вот: очевидно, что туда поехала настоящая Юлия Ясинская, а вернулась — эта.