Незнакомка в зеркале

Почему она никогда не смотрела выпусков новостей? Сейчас ей глубоко плевать на политику, а ведь когда-то…

Лизетт тут же отбросила эту мысль, еще до того, как организм снова подвергся атаке.

Так, полистаем. Быстро пробежалась по короткому перечню посещаемых сайтов, все так знакомо. Раскладывала пасьянс. Ни одного аккаунта ни в одной социальной сети. Иногда заглядывала на YouTube. И не более того.

Чтобы запрос не навлек еще одно нападение, снова принялась мурлыкать ту же песню, сделала глубокий вдох и в самой отдаленной части рассудка спросила себя… когда я превратилась в зомби?

И чуть не рассмеялась. Иногда коллеги рассказывали анекдоты о предстоящем «зомби-апокалипсисе». Если в них есть хоть доля правды, то она подготовлена лучше большинства людей…

На этот раз не удалось избежать взрыва в черепе – неотвратимого, жесткого, как кувалда. «Это не головная боль», – подумала Лизетт, сползла со стула и свернулась на полу в позе эмбриона. Нет, это нападение… или предупреждение. Лизетт лежала на полу и всхлипывала, пока зрение не прояснилось настолько, что она сумела сосредоточиться на пятнах на ковре под столом и стулом. Концентрация помогла, и едва боль чуточку ослабла, Лизетт начала тихо напевать сама себе.

Глава 6

Два часа спустя, когда желудок успокоился настолько, что не извергал пищу обратно, Лизетт сидела на полу с чашкой кофе – сладкого, некрепкого, горячего – возле журнального столика с единственным найденным фотоальбом, раскрытым на коленях. Детские фотографии, с родителями, школьные - не из каждого класса, но из большинства. Ближе к концу обнаружились снимки из колледжа, всегда с подружками, которых у нее было в избытке, пока не оборвались связи. После – ничего.

Когда она перестала сниматься? Не то, чтобы она особенно фотогенична, и все же, почему нет фотографий о…

О чем? Она только ходила на работу, читала и смотрела телевизор. Не вступила в члены спортивного клуба или кружка по увлечениям, ни с кем не встречалась… причем очень давно, что действительно странно, поскольку Лизетт помнила времена, когда была компанейской девчонкой. Но с тех пор много воды утекло… Печально. Так что ей фотографировать сейчас? Одинокий обед на собственной кухне?

Последние два часа Лизетт осторожно экспериментировала, исследуя границы этого странного дерьма, которое с ней творится. Теперь она научилась издалека распознавать признаки наступающей головной боли и тошноты и уже не сомневалась, что приступы вызываются любыми раздумьями о пропавших без вести двух годах. В голову не приходило ни убедительного объяснения, ни мало-мальски правдоподобной версии происходящего, но она все же не утратила здравый смысл, поэтому верила в увиденное… и в собственные ощущения.

Вопросы – даже без привязки к запретному периоду – о том, почему она перестала сниматься, тут же породили первые, уже узнаваемые признаки недуга, поэтому Лизетт, дабы избежать нападения, снова вернулась к детским фотографиям. Хэллоуин, Рождество, летние каникулы на пляже. Черт, какой же худышкой она была! Этакая жердь на ходулях! Концентрация на четких давнишних воспоминаниях сделала свое дело, и Лизетт снова обрела контроль над собственным телом.

В дверь позвонили, и она чуть не выпрыгнула из кожи. Ударилась плечом о журнальный столик, кружка в руке дернулась, заляпав все вокруг светло-коричневыми брызгами. Лизетт поставила чашку, отложила в сторону фотоальбом и поднялась на ноги.

Волосы на затылке встали дыбом. Ледяной озноб тревоги пробежал по позвоночнику, внутри зазвучал сигнал опасности.

Кто мог прийти утром, ведь всем ее знакомым прекрасно известно, что в этот час она обычно на работе? Для почтальона слишком рано, да Лизетт и не ждала ни посылок, ни писем, за которые надо расписываться, – единственная причина, по которой посыльный принялся бы звонить в дверь. Назойливые продавцы в последнее время редко докучали, а с единственной подружкой, которая могла навестить, с Дианой, разговор уже состоялся.

Лизетт крадучись подошла к двери, охлопала себя руками, ища оружие, которого не было. Отступила в сторону, опасаясь выстрела через дверь… дерьмо! Тут же замурлыкала песню под нос, концентрируясь на прилипчивой мелодии, увертываясь от взметнувшегося молота боли, готового снова обрушиться на голову.

Тошнотворное ощущение пошло на спад, но Лизетт все еще подозрительно косилась на дверь. Сердце вдруг бешено заколотилось, словно снаружи притаилась ядовитая змея, готовая атаковать. Такая реакция как минимум… необычная и, безусловно, настораживающая. Еще вчера она бы открыла дверь, как нормальный человек, с любопытством и с уверенностью в себе. Теперь же она настолько встревожилась по поводу неожиданного визитера, что никак не могла успокоиться. Что делать? Возможно, если проигнорировать звонок, незваный гость просто уйдет. С другой стороны, вдруг это грабитель, который проверяет, есть ли кто дома, прежде чем взломать заднюю дверь, тогда лучше все же спросить: «Кто там?» или хотя бы посмотреть в глазок, может, удастся обуздать взвинченные нервы.