Чумовая ночь под Рождество

— Нужна, очень нужна, — тяжело вздохнул тот и тут же вскочил, как укушенный, с легкостью юноши выпрыгнув из ванной. — О-о-о-о, — задохнулся он, зябко передергиваясь. — Надо же, какая вода холодная, прям ледяная.

— Вот ваш костюм, надевайте и сразу согреетесь, — сказал Валерий, трясясь от смеха. — Только вот мокрые трусы придется снять.

— Опять эти шаровары, — сморщился Бобриков, глядя на одежду, которую подавал ему администратор. — Чего-нибудь поприличней нет?

— Ничего не могу больше предложить, — пожал плечами тот. — Если только раздеть покойника...

— Что ты сказал? Какого покойника? — выпучил глаза Иван Иванович.

— А того, что в этом номере убили.

— Значит, ты тоже про него знаешь? — обреченно вздохнул Бобриков.

— Да уж знаю, — признался Валерий. — Девчонки рассказали.

— Девчонки? Какие еще девчонки? О покойнике знали только Назарова Рита и я!

— Ну, Иван Иванович, вам же известно, что они с Натальей близкие подруги, если знает одна, будет знать и другая, — усмехнулся Валерий. — Ну а уж вдвоем они всe мне рассказали, чтобы в моем лице обрести мужскую поддержку, ведь вы-то... кхе, кхе, были... не в состоянии.

— Вот балаболки, а, — с негодованием проворчал Бобриков. — Ничего нельзя доверить. Я всегда говорил, что с бабами каши не сваришь.

— Да они, может, и не сказали бы мне ничего, только у них не было другого выхода, — встал на защиту подруг Валерий. — Я увидел, что из-под кровати торчит чья-то рука, ну и... Вы уж не ругайте их.

— Что толку ругать, когда все уже сделано? Только вот супруге-то моей зачем рассказали?

— Ей никто ничего не рассказывал.

— А откуда же тогда Софья Адамовна про это знает?

— Что знает?

— Не что, а про кого. О трупе откуда моя супруга знает?

— С чего вы взяли, что она знает?

— Ну как же? Она мне сама только что сказала, что все видела.

— Да нет же, вы ее неправильно поняли, Иван Иванович, — засмеялся Валерий. — Она совсем о другом говорила.

— В каком смысле «о другом»?

— Я вам потом расскажу, а сейчас давайте-ка ,одевайтесь.

— Так, значит, она не знает про труп? Не знает, что здесь произошло?

— Нет конечно! Откуда ей знать?

— Фу, слава тебе господи, — облегченно выдохнул Бобриков, натягивая на себя шаровары. — Убей бог мою душу, ты себе даже не представляешь, до чего она нервная особа.

— Ну почему же не представляю? — усмехнулся Валерий. — Еще как представляю, имел «счастье» быть свидетелем.

— Моей супруге совершенно нельзя волноваться, — заботливо вздохнул Иван Иванович, напряженно хмуря лоб и прокручивая в голове какие-то свои мысли. — У нее сразу же поднимается давление, потом начинается мигрень, а после она становится такой сердитой и капризной, что... что хоть из дома беги. Валера, ты только смотри, не вздумай проболтаться.

— Не волнуйтесь, Иван Иванович, не проболтаюсь, я могила. Да и зачем мне это надо, рассказывать о таких делах вашей супруге? Мы с ней не настолько близко знакомы, чтобы...

— Да при чем здесь моя супруга? Я совсем другое имел в виду, надеюсь, ты меня понимаешь, — проворчал тот, уже забыв, что сам секунду назад сказал. — О таких вещах вообще никому нельзя рассказывать, и пообещай мне, что я могу на тебя положиться.

— Конечно, Иван Иваныч, на меня вполне можно положиться, я никому не скажу, только...

— Что «только»? — насторожился тот.

— Ну, вы же понимаете, что этого все равно не скрыть, нужно что-то делать.

— Я и сам знаю, что нужно, — вздохнул Бобриков. — Только нельзя сейчас вызывать полицию. Никак нельзя, понимаешь?

— Почему?

— Потому!

— И все же почему? Ведь это не вы его убили. Чего вам бояться-то, Иван Иваныч?

— Господи, неужели это трудно понять? Да потому что тогда наш пансионат сразу же можно будет закрывать к чертовой бабушке! — вскричал Бобриков. — Кто поедет отдыхать туда, где произошло убийство? Да еще, как нарочно, все это случилось в праздник, когда столько народу приехало, когда у нас гостит советник мэра с супругой. Ты представляешь, какой сенсационный материал получит желтая пресса? Я как только представлю себе заголовки, мне сразу же жить не хочется. Какой из меня директор, если в моем пансионате происходят столь чудовищные вещи? Нам такая антиреклама будет обеспечена, что даже думать страшно. А про свою репутацию я вообще молчу, мне ее даже хлоркой отмыть не удастся, как ни старайся.