Чумовая ночь под Рождество

— Черт возьми, а ведь какая-то ерунда получается. Парня убили, а почему, интересно, тогда рюкзак не забрали? — сообразил вдруг он. — Если его убили за наркотики, то должны были... Странно! Очень странно! И пистолет у него за поясом остался, он, бедняга, видно, даже и вытащить его не успел. Что-то здесь не так! — задумчиво пробормотал администратор и, посмотрев на свою руку, вздрогнул.

— Валера, все в порядке, можно начинать операцию, — выдохнул Бобриков, врываясь в номер. — Машину я подогнал, — упавшим голосом добавил он, увидев бледное лицо администратора, который таращился на пистолет в своей руке.

— Валера, что с тобой? — забеспокоился эн. — Откуда у тебя оружие?

— За поясом у покойника нашел, но это ерунда по сравнению со всем остальным.

— Что-то случилось?

— Случилось, Иван Иваныч, — кивнул парень. — Еще как случилось!

— Что на этот раз? — охнул Бобриков, обессиленно падая на стул и хватаясь за сердце. — Говори, не тяни!

— Это убийство связано с наркотиками, причем весьма внушительной партией.

— С чего ты взял?

— Когда вы ушли за машиной, я решил проверить карманы покойника и нашел там вот это, — показал Валерий на три маленьких пакетика, которые бросил на журнальный столик. — А потом, когда заглянул под кровать, увидел рюкзак. Открыл его, а там наркотики.

— Не может быть! — ахнул Бобриков, мгновенно посинев.

— Еше как может!

— А ты ничего не путаешь?

— Ничего я не путаю! Хотите убедиться сами, тогда подойдите сюда, я вам покажу содержимое рюкзака.

— Нет! — замахал руками Иван Иванович, вскакивая со стула и делая несколько шагов к двери. — Этого только не хватало. Я не хочу ничего видеть и ничего не хочу знать, тем более о наркотиках. Боже мой, какой ужас! Вот влипли, так влипли, — заметался он по номеру.

— Это вы влипли, а меня прошу не приплетать, — моментально открестился Валерий. — Я человек маленький — всего лишь ваш подчиненный.

— Перед законом все равны, будь ты хоть маленький, хоть большой — без разницы. Неужели все это происходит на самом деле? — простонал Иван Иванович. — Послушай, Валера, а может, мы спим?

— Нет, к сожалению, — вздохнул тот.

— Что же нам теперь делать?

— А что тут можно сделать? Я очень подозреваю, что пора сухари сушить, — горько усмехнулся администратор. — Я вам говорил, что нужно полицию вызывать, а вы...

— Что я? Что я? — взвился Бобриков. — Ты поставь себя на мое место, вот тогда я на тебя и посмотрю.

— Нет уж, я лучше на своем месте останусь, нас и здесь неплохо кормят, — проворчал Валерий. — Но, по моему разумению — лучше поздно, чем никогда. Давайте хоть сейчас в полицию позвоним и сообщим о случившемся.

— Нет, это невыносимо! Да ты соображаешь, что говоришь? Убийство, да еще и наркотики, это же... Это конец, — взвыл Бобриков. — «Родник» на грани закрытия, я стопроцентный кандидат в пенсионеры, вернее, в уголовники, а скорей всего в покойники. У меня слабое сердце, — жалобно всхлипнул он. — Да что там слабое, оно, можно сказать, совершенно больное. Ты только послушай, как оно колотится. Если я переживу сегодняшнюю ночь, это будет настоящим чудом, а вот если попаду в тюрьму, то никакое чудо меня уже не спасет, долго я там не протяну.

ГЛАВА 17

— Да что же это такое в самом деле? Дамочка, мне уже надо идти, отпустите меня, очень вас прошу, — нервно лепетал молодой человек, с мольбой глядя на Софью Адамовну. — Дамочка, послушайте...

— Нет, это вы меня послушайте, уважаемый, — перебила та, продолжая цепко держать его за руку. — У вас что, чирей на одном месте, неужели трудно посидеть со мной и выслушать?

— Нет у меня никаких чирьев, и мне совсем нетрудно, но лучше в другой раз.

— Другого раза не будет, — не сдалась захмелевшая Бобрикова. — И не нужно трепыхаться, это бесполезно. У меня мертвая хватка, как у бульдога, — хихикнула она.

— Оно и видно, — буркнул себе под нос бедолага, обреченно закатывая глаза.

— Вы вроде сказали, что писатель? — спросила его Софья Адамовна.

— Да, я писатель.

— В каком жанре творите?

— Фэнтези.

— А вот это зря!

— Почему зря?

— Потому что фантазия — это все неправда, все ненастоящее и вообще, лично я совсем не люблю этот жанр. Он мне совершенно неинтересен.

— О вкусах не спорят, кому-то, наоборот, очень даже нравится фантастика, — обиженно возразил писатель. — И лично я с большим удовольствием пишу в этом жанре.