Вожделение

У Миа внизу живота появилась нервная дрожь, и, чтобы ее уменьшить, пришлось плотно сжать ноги.

— Ты ничего не ешь, — заметил Гейб.

Она посмотрела в тарелку и убедилась, что он прав. Половина жаркого оставалась несъеденной, а кусок на вилке давно остыл. Миа положила вилку и спокойно взглянула на Гейба:

— Гейб, я волнуюсь. Все это ново для меня. Я никогда не оказывалась в подобной ситуации. Я не знаю, как себя вести, что говорить, а чего не говорить. Может, я вообще должна молчать! Ты сидишь и смотришь на меня, будто я десерт. Я даже не знаю, как все это назвать. Обычным обедом? Сеансом расслабления? Помоги, я блуждаю в потемках.

Его губы тронула полуулыбка. В глазах мелькнул веселый огонек.

— Миа, дорогая, ты и есть десерт.

Она тяжело задышала, поняв, что голод в его глазах не имел ни малейшего отношения к стейку.

— Ешь, — тихо сказал он.

Короткое слово, произнесенное тоном, не допускающим возражений. Это был приказ, которого она не смела ослушаться.

— Я не наброшусь прямо за столом. Предвкушение и ожидание делают награду значительно сладостнее.

Миа послушно взялась за вилку и нож, разрезала стейк, но вкуса не почувствовала. Она ела механически, всем телом улавливая сигнал опасности. Гейб явно не собирался церемониться, иначе он не был бы Гейбом. Ему всегда было нужно все, целиком. Это был его стиль, позволивший преуспеть в бизнесе. Гейб намечал цель и шел к ней, не думая ни о чем. Сейчас такой целью была Миа.

Она отхлебнула вина, чтобы заполнить неловкую паузу. Она сама не знала, хочет ли растянуть обед и выкроить себе лишнее время или стремится скорее покончить с ним и перейти к… десерту.

Гейб доел раньше и невозмутимо потягивал вино. Он не сводил глаз с Миа, следя за каждым ее движением. Он казался спокойным и даже отрешенным, пока она не заглянула ему в глаза. Они горели нетерпением и излучали жар.

Оставив совсем немного, Миа отодвинула тарелку и настороженно откинулась на спинку стула. Она молчала, но между ними витало: что дальше? Габриель неспешно окинул ее взглядом и сказал:

— А теперь, Миа, выйди на середину гостиной.

Сглотнув и судорожно вздохнув, Миа встала со всем изяществом, на какое была способна, решив быть уверенной и спокойной. Этот мужчина ее хотел. Ее, а не кого-то еще. Пора вести себя соответственно.

Ее каблуки застучали по паркету. Дойдя до середины комнаты, она медленно повернулась и увидела, что Гейб направился к креслу, стоявшему под углом к кожаному дивану.

Он сел и положил ногу на ногу. Его непринужденная поза показывала, насколько он расслаблен. Хотелось бы Миа сказать то же самое о себе. Она почувствовала себя на аукционе, где Гейб поедал ее взглядом.

— Разденься для меня, — велел он, и звук его голоса отозвался в ней дрожью.

Она таращилась на него, осмысливая приказ.

— Миа? — Гейб вопросительно поднял бровь.

Она начала снимать туфли, но Гейб ее остановил:

— Туфли оставь. Только их.

Миа медленно расстегнула все три пуговицы на платье. Затем повела плечами, позволив ему соскользнуть. На ней остались лифчик и трусики.

Глаза Гейба вспыхнули. В них горел звериный голод, а в чертах его лица появилось что-то первобытное. По спине Миа пробежал безотчетный озноб. Соски затвердели, упершись в шелк лифчика. Этот мужчина был смертельно опасен, а ведь он еще даже до нее не дотронулся. Но этот взгляд! Он жег ее огнем, неспешно ощупывая с головы до ног.

— Что сначала — лифчик или трусики? — хрипло спросила Миа.

— Да, Миа, я не ошибся, зрелище достойное, — улыбнулся он. — Трусики.

Она взялась большими пальцами за узкую полоску и медленно потянула вниз. Ее инстинктивным желанием было прикрыться, сохранив хотя бы крупицу скромности, но Миа заставила себя уронить полоску ткани на пол. Более того, носком туфли она отшвырнула трусики подальше.

Потом она снова подняла руки, чтобы дотянуться до застежки лифчика. Чашечки съехали, обнажив груди.

— Откинь волосы назад, — негромко распорядился Гейб.

Одной рукой удерживая расстегнутый лифчик, другой Миа откинула волосы. Потом она опустила лифчик, позволив бретелькам соскользнуть с плеч. Лифчик упал туда же, где валялась вся ее одежда.

— Замечательно, — похвалил Гейб, чей голос сейчас напоминал рычание зверя, предвкушающего добычу.

Она стояла, беззащитная, в ожидании следующего приказа. Было ясно, что Гейб не торопится. Он впервые видел ее обнаженной и хотел растянуть удовольствие.