Мороженое для горячей штучки

– В искусстве? – спросила она. – Да, я разбираюсь в искусстве.

– Я хотел попросить… – начал он.

– Попробуйте.

– Я в освобожденном крыле выставку шедевров мирового искусства открываю.

– Поздравляю, – односложно отвечала ему Сима, несколько удивившись направленности его деятельности.

– И не просто выставку, а закрытый аукцион. Придут очень богатые и успешные люди, осмотрят экспонаты, при этом приятно проведут время – живая музыка, легкий фуршет. И если им что приглянется, они зайдут в специальную комнату и предложат цену, кому сколько не жалко за ту или иную вещь, экспонат. А потом подведут итоги, и экспонаты будут проданы тем, кто больше предложил. И вот я хочу тебя попросить поучаствовать в этом, поприсутствовать, пообщаться с гостями. Ты знаешь усадьбу, образованная женщина, не ударишь в грязь лицом. Если что, расскажешь и о предмете их интереса. И знаешь еще что?

– Что? – заинтересованно спросила Серафима, не веря своим ушам, услышав такое странное предложение.

– Ты очень красивая женщина, и я был бы рад, чтобы именно такая женщина присутствовала на моей выставке, – выдал Крис Геннадьевич, и Сима поняла, что если бы не последний случай с избиением, то она снова бы ему поверила.

– Я такая легкомысленная, влюбчивая, да просто дура, но я не сержусь на вас, хотя звучит это дико… но вы ни в кого не стреляли и никого не убивали, а уж ваши цепные псы ответят за все, – засмеялась она. – Лицо болит?

– Лицо? Да, вот лицо сильно болит, что там говорить. Твой мужчина просто зверь, удар просто железобетонный. Предупреждать надо, что такой дядька за тобой стоит! – обиженно поморгал Крис Геннадьевич.

– Он не мой дядька, он просто знакомый…

– А по его ударам я очень даже почувствовал, что именно твой, – потер себе скулу Крис Геннадьевич. – Я и материально тебе помогу, то есть спонсирую, и о сексуальном домогательстве можешь забыть, я сейчас совсем в разобранном виде, все органы отбиты, – пожаловался Крис Геннадьевич, и Симу снова пробрал смех.

– Не могу сказать, что я расстроена, если честно.

– Я понимаю. Так как? – Вопросительно посмотрел на нее Крис Геннадьевич и выложил перед ней пухлый конверт. – Вознаграждение.

Серафима тут же отметила, что деньги бы ей, как любому нормальному человеку, не помешали, но она решительно отодвинула их.

– Нет, спасибо. Не надо. Я и так помогу, мне не сложно. Тем более что вы свое обещание по сохранности книг выполняете. Люди работают аккуратно. Все упаковывается, все переносится лучшим образом.

– Да, я дал такое распоряжение, чтобы без жалоб и с уважением к книгам. Книги я уважаю, в отличие от женских тел, как ты уже могла проверить на себе. Знаешь, Сима, ты гордость не включай, возьми деньги. Это же за работу, не просто так. Да и покалечил я тебя… что там говорить…

– Вы мне еще по суду выплатите за физический и моральный ущерб, – сузила она глаза.

– Выплачу, не сомневайся! – засмеялся он и тут же поморщился. – Ой, не могу! Больно! Ну твой знакомый и дает! Просто Рэмбо какой-то!

– Он психотерапевт, оказалось, что в молодости это не мешало еще и профессионально боксом заниматься… – пожала плечами Серафима.

– Одно слово – псих! – заключил Крис Геннадьевич, вздыхая. – Ты его больше ко мне не подпускай, скажи, что я исправился. И не говори, что я попросил поработать, а то ведь придет с проверкой… моей челюсти.

– Да не нервничайте вы так. Не скажу, – пообещала ему Серафима.

– А деньги возьми! Если бы ты знала, сколько стоят эти экспонаты, ты бы точно не отказалась. Это песчинка в пустыне. Бери и пользуйся. Работа с людьми – нервная работа, и любая работа должна оплачиваться…

– Ладно, – согласилась Серафима, – когда выйти на работу? Когда у вас тут что откроется?

– Работа будет по ночам, не напрягайся, на этот раз не обманываю. Просто богатые люди нашей страны не любят светиться – раз, и днем часто заняты – два. И им удобно подъехать ночью, поэтому и оплата такая. Не напрягу?

– Я уже сказала, что согласна. Если надо, выйду ночью. Я не подвожу, если обещаю, – проговорила Серафима.

– Ты очень хорошая, спасибо, – поблагодарил ее Крис Геннадьевич, опуская глаза.

– Я знаю, что неплохая. И если бы мне кто-нибудь сказал, что я буду сидеть с вами и так вот спокойно разговаривать, я бы не поверила, – честно ответила Серафима.