Серафима решительно вошла в здание бывшей библиотеки с черного хода, открыв дверь ключами. Это крыло никто не охранял, что выглядело даже странно по сравнению с большим количеством охраны на другой стороне.
– Сюда посторонним нельзя, – в упор посмотрела на Геру Серафима.
– Я не посторонний, я с тобой, – отреагировал Герман, – а что, это не относится к бывшим мужьям? Для тебя он давно уже посторонний! Пусть уяснит себе это! – громко произнес Герман, явно рассчитывая на слушателей.
– Прекрати орать!
– А что? Ах да! Мы же в библиотеке! – состроил испуганную физиономию психотерапевт. – В читальном зале!
– Не язви. От читального зала ничего не осталось, – засмеялась она.
Они шли узким проходом, заставленным коробками.
– Анатолий! – позвала Серафима.
– Толя! – вторил Герман под строгим взглядом спутницы.
– Анатолий, ты где? – заглядывала она в каждую дверь, понимая, что он скорее всего ее или не дождался, или заснул. – Нет его нигде…
– Так поехали ко мне? – снова предложил Герман.
– Ты не понимаешь? Я же его закрыла. Вдруг Толя все-таки здесь, если не выбрался через окно? Давай поищем.
– Давай, – милостиво согласился Герман, и они уже оба стали искать Анатолия. Они разошлись по коридорам, и вскоре Серафима потеряла из виду и Германа.
– Гера! Герман! Анатолий! Господи, вы где?! Герман, не издевайся надо мной! Откликнись!!
Она ворвалась в одно из помещений, где раньше располагалось хранилище старых книг, и наткнулась на спину Германа.
– Вот ты где! Чего молчишь?! Я испугалась! Герман, ты чего? – обратилась к нему Серафима, обходя его со спины. Герман выглядел очень озабоченным. Он привлек ее к себе, попытавшись не дать ей развернуться. Но Сима, естественно, вывернулась и посмотрела вперед… Крик застыл у нее в глотке. На одной из коробок, сваленных на пол, полусидел, прислонившись к другой коробке, Крис Геннадьевич. Поза у него была напряженная, лицо очень бледное. Глаза не мигали, взгляд был остановившийся, стеклянный. А в груди торчала рукоятка… Крови не было вовсе, очень небольшой темный ореол вокруг торчащей рукоятки, и все… ни струйки, ни лужицы, ни капельки. Но из человека вышла жизнь, и это было очевидно.
– Господи, – выдохнула Серафима, – это что?
– Он мертв, – ответил Герман.
– А где Анатолий? – спросила Серафима.
– Я не знаю, я звоню в полицию, – хмуро ответил Герман.
Глава 21
Владимир Всеволодович почесал затылок и покачал головой.
– Герман, ты пугаешь меня!
– Я тут при чем? Теперь будешь говорить, что это я – главный подозреваемый? – возмутился Герман.
Его и Симу, обнаруживших тело в пресловутой библиотеке, уже допросили.
– Нет, не скажу. Много свидетелей, что ты все время был с Серафимой. Кстати, это и ее алиби. Но то, что ты не так давно избил Криса Геннадьевича – это как раз говорит не в твою пользу… Это знаем ты и я.
– И я, – сказала Сима.
– И ты. Хотя официально жалобу он не подавал. Наоборот, он перед Симой был виноват.
– Слушай, Вова! Ты меня знаешь! Я был готов убить этого урода, когда увидел, что он избивает Симу, я бы утопил его тогда в ванне, наполнив его легкие шампанским! То есть в состоянии аффекта! Но вот чтобы так спланировать, это не мое. Не стал бы я руки марать.
– Да знаю я… – сокрушенно махнул рукой Владимир Всеволодович, – тип был очень неприятный, и у него имелось много врагов! Любой мог пробраться в особняк, вызвать его на разговор и убить.
– Не любой, – не согласился Герман и тут же пояснил: – Крис Геннадьевич был трусоват, с явным врагом он не пошел бы один на встречу. Да и так профессионально загнать нож для бумаг прямо в сердце… Это тоже не так просто.
– Согласен, сейчас отпечатки ищут.
– Профессионал? – спросил Герман.
– Не знаю пока. Если бы выстрел с глушителем в голову, понятней было бы…
– Ножом для разрезания бумаг в библиотеке оригинальнее, – не согласилась с ними Серафима.
– Да вы маньяки, ребята. Меня от вашей библиотеки уже подташнивает. Божье место! Не шумите в читальном зале! Здесь совершаются «тихие убийства». Раз «заточечкой», и все! Жалко, что посетителям не предлагают чай по-американски. Завариваешь сто чашек, в одну цианид, и приятного чаепития и чтения. А там уже на кого бог пошлет! – сокрушался Владимир Всеволодович. – Второй труп!! У нас всех на уши поставили, да и трупы еще какие – не дворники!