Месть божьей коровки

– Попробую, только не надо повторять свой урок, – ответил он, на всякий случай отодвигаясь от Яны на безопасное расстояние.

В избе Егора было дорого, богато и уютно. И мебель была не деревенская, а дорогая и мягкая. Картины, ковры по стенам, хрустальные люстры и светильники из мозаичного стекла. Все это впечатляло, но почему-то Яна не думала, что в других домах такая же обстановка. Здесь, в этой коммуне, равенство было не для всех – это она уже поняла.

Им навстречу вышли три женщины в одинаковых одеждах. Яна сразу же смогла оценить, что все они были молоды, фигуристы и красивы.

– Познакомьтесь: Алла, Рита, Настя, а Олесю вы уже видели, вы с ней даже говорили. – Егор Шимякин снова стал делать какие-то странные движения рукой.

– Очень приятно, – улыбнулся Рустем.

– Мои жены, так сказать, спутницы жизни, – добавил Егор.

Яна заикала.

– Жены?!

– Да, все мои девочки, – довольно подтвердил глава поселения, – мои суженые-ряженые.

До этого момента Яна думала, что только молодежь жаждет как можно больше сексуальных связей, из-за чего многие извращены и испорчены. Но сейчас… Судя по выражению лица Рустема, он тоже был потрясен. Чего нельзя было сказать о Егоре.

– Это тоже у вас так принято? – спросила Яна.

– Это нормально, – сразу же поправил ее хозяин поселения, – ведь я не простой мужчина.

– А какой?

– У меня аура, сильнейшее биополе, я их духовный наставник, пример, так сказать, во всем.

– То есть вашего биополя хватает на всех? Одной женщины вам мало? – уточнил Рустем.

– Девушки сами потянулись ко мне, что я мог сделать? Я в ответе за всех людей, которые пришли ко мне в поселение.

– Это так, – кивнула одна из жен, – у нас к нашему учителю большое чувство – любовь! Он очень щедрый человек и добрый, раз уж откликнулся на наше чувство.

Другая девушка в косынке подняла руку, словно в школе, спрашивая разрешения учителя.

– Можно сказать?

– Конечно, говори, Ритуля, – проскользнул по ее сарафану масляный взгляд Егора.

– Я бы не вышла замуж ни за кого другого, а Егор честно предупредил меня, что уже женат на Алле, что может взять меня только второй женой.

– Я не возражала! – быстро ответила, по всей видимости, Алла.

– Я так обрадовалась, – продолжила Ритуля, – я бы пошла хоть сотой женой, лишь бы быть поближе к этому святому человеку, лишь бы мочь прикоснуться к нему, родить от него детей. Если бы не Егор, я никогда бы не была счастлива.

«Я сейчас расплачусь», – язвительно подумала Яна, кивая.

– Не все это приветствуют, знаю, – глубокомысленно отметил Егор, – им не понять, что в нашей семье все происходит по взаимному согласию и любви.

– О какой любви может идти речь? – взвизгнула Яна, не выдержав.

– А что, было бы лучше, если бы эти девочки не выполнили своего главного предназначения – стать матерями и родить детей? – Егор вел себя так и разговаривал так, словно давал интервью журналистам, что наводило на мысль о том, что он уже не раз хвастался своими достижениями.

– Что хорошего в разврате? – прямо спросила Яна.

– А что плохого в большом здоровом потомстве? Наша семья для поселения – пример.

– А как вы детям объясните, почему мам много, а папа один? – спросил Рустем.

– Легко. Они гордятся своим отцом, – ответила старшая жена гарема, Алла.

– Водочки? Настойки? – лукаво глянул на гостей Егор, явно прерывая столь щекотливую тему.

– Все свое? – уточнила Яна, решив, что это не ее дело – лезть в чужую частную жизнь.

– Конечно, и настойка на лесных ягодках или на садовых плодах. Есть медовуха, – лучезарно улыбался хлебосольный хозяин.

– Мне бы клюквенной настойки, – подала голос Яна.

– А я выпью медовухи, – поддержал ее Рустем.

– Дорогие женушки, проводите гостей в столовую, – в несколько приказном тоне сказал Егор, – а я в подвал за настойками.

Яна с Рустемом не успели и глазом моргнуть, как их усадили на богатые высокие стулья с подушками. На большой круглый стол тут же наметали посуду, фрукты, румяные пирожки, шкворчащую яичницу, холодец, сметану, сливки, кофейник с кофе и еще много чего. Девушки, видимо, смели все, что осталось с завтрака. Работали они слаженно, в три пары рук, что убыстряло подачу пищи ровно в три раза, и это, несомненно, являлось положительным моментом.