Русские инородные сказки - 6

— Этаж последний, — сказала Моль и повторила, пробуя каждое слово на вкус: — Этаж — какой?.. Правильно: последний. Как поцелуй, париж, танго, укус или ангел…

Этаж — последний, чулан — все тот же,

Все та же дрянь размазана по стенам…

Неплохо.

Она огляделась. В темном шкафу — одна-одинешенька среди хлопьев пыли и легиона рубашек, повисших на плечиках.

Стоп-кадр: застывший в пыльном воздухе сонм ангелов…

— Сонм-сонм… сонм-сонм-сонм… — промурлыкала Моль и едва не поперхнулась:

Здесь сонмы ангелов, алкая свободы,

Стучатся в пыльные и сумрачные своды.

Тут откуда-то сверху раздался Голос. Он был таким зычным и гулким, что вначале Моль ничего не расслышала.

— Что? — закричала она. — Я ничего не слышу!

— Я говорю: нет у нас никаких сводов! — громыхнул Голос.

— Вы не могли бы говорить потише?!! — взмолилась Моль. — Желательно — шепотом! Говорите шепотом, будто в шкафу кто-то уснул и вы боитесь его разбудить!

— Если этот Кто-то уснул и я боюсь Его разбудить, — раздумчиво прошептал Голос, — чего ради я стану с Ним разговаривать?

— Хороший вопрос, — призналась Моль и немного раздраженно добавила: — А вы что, философ? Парадоксов друг?

— Что-то в этом роде… — ответил Голос. — Так куда они стучатся, сонмы эти?

— Они стучатся в стены, дверь и потолок! — ответила Моль.

— Зачем же они безобразничают? Случайный прохожий может подумать, что в шкафу завелся полтергейст! Представляете себе, что тогда начнется!

Моль тихонько засмеялась:

— На самом деле никто никуда не стучится. Просто я снова попала в Безвыходное Положение, а в Безвыходном Положении только и остается что писать стихи. Видите ли, я запуталась в складках. Этот мир полон складок. Окажись на моем месте кто пожиже, он бы уже рыдал, ожидая неминуемой смерти!

— А вы, стало быть, в ожидании неминуемой смерти — стишата пописываете?

— Ага! — радостно созналась Моль.

— И много уже написали?

— Уйму!

— Тааак… — Голос звучал все громче и громче, словно позабыв о том, что его просили сбавить тон. — Ну и где же они — ваши стихи?

— Где?.. — Моль слегка растерялась. — Ну… по большей части… тут.

— Простите?

— Я помню их наизусть.

— Что ж, прочтите что-нибудь…

— С удовольствием. Что бы вам хотелось услышать?

— Что-нибудь осмысленное… с намеком… на обстоятельства.

— Ясненько! — сказала Моль. — Никаких проблем:

Вы засмейтесь, палачи!

Вы рассмейтесь, скрипачи!

Смейтесь, смейтесь, усачи!

Хохочите, хохмачи!

Наступила тишина. Голос ждал продолжения, а Моль — аплодисментов. Наконец она вежливо кашлянула, как бы давая понять, что пауза затянулась.

— Ну что ж, — осторожно сказал Голос, — нельзя не признать… у вас хорошее чувство ритма…

— Спасибо! — просияла Моль. — Я знала, что вы станете меня боготворить и из элементарного чувства благодарности спасете от неминуемой гибели! Ведь правда, спасете?

— Разумеется… — рассеянно отозвался Голос и, помолчав, как бы нехотя добавил: — А ведь я тоже пишу стихи. Хотите послушать?

— Конечно!

— Вот — самое свежее, надеюсь, вам понравится:

Вскормил кукушку воробей,

Бездомного птенца,

А тот возьми да и убей

Приемного отца!

Моли стихотворение не понравилось.

— Совсем неплохо… — сказала она после минутного молчания: — Птенец — бездомный. Голодный, наверное… И убийство — неожиданное и жуткое. За душу берет!

— А вот еще:

Тот, кто крошек не сберег,

Черствой коркой пренебрег,

Будет каяться, когда

Постучится в дверь нужда.

— Превосходные стихи, — солгала Моль, — сразу видно профессионала. К тому же — мудрые!.. Я, пожалуй, возьму у вас пару уроков стихосложения. Не хотите ли пригласить меня на чашку английского чаю?

— Я бы не прочь, — ответствовал Голос, — да вот загвоздка: терпеть не могу чай.

— В таком случае можно было бы ограничиться кофе со сливками…

— Я вообще не пью.

— Никогда?

— Никогда.

— Вот ведь незадача какая… А что же вы делаете?

— Вот, иногда с насекомыми беседую, но это — в хорошем расположении духа…

— Стало быть, у вас — хорошее расположение духа?