Эдем

Священник пренебрежительно мотнул головой:

— Мы проверили каждую строчку. Там ничего нет.

— Попробуем еще раз. Прошу вас. Прежде чем я повезу жену и неродившегося ребенка в Иерусалим, мне нужно убедиться, что другого выбора нет.

Отец Фрэнсис глянул на кожаный переплет и вздохнул.

— Ладно, ладно. — Он надел очки с круглыми стеклами и посмотрел на нас поверх них. — После этого вы уйдете и никогда больше не появитесь с этой вещью в доме Божьем.

— Даю слово, — сказал Джаред.

Священник принес еще один стул и вместе с Джаредом углубился в изучение книги. В комнате стало холодно. Я обхватила себя руками. Другие знали, что мы здесь и книга у нас. Джаред давно ничему не удивлялся; он невозмутимо обсуждал с отцом Фрэнсисом разные отрывки текста. Когда святой отец ухватывал суть, то переходил к предсказанию, изложенному на других страницах, показывая Джареду, что все можно толковать и по-другому. Так они перелистывали книгу, то перескакивая вперед, то возвращаясь назад, спорили и соглашались друг с другом, но каждая новая идея приводила их к еще большему непониманию и досаде.

Минуты перетекали в часы, а они все повторяли слова пророчества на разные лады, так что в конце концов стало казаться, будто они заучивают стихи, а не беседуют. В углах заколоченных оконных проемов забрезжил тусклый свет. Уже утро. Мы провели в Вунсокете всю ночь, а у меня даже веки не отяжелели.

Джаред в первый раз отвлекся от книги, потому что я заерзала на стуле.

— Проголодалась? — спросил он так, будто только что вспомнил о моем присутствии.

— Дохожу до кондиции, — ответила я, кладя подбородок на кулак.

Джаред швырнул книгу через всю комнату. Она врезалась в стену и с глухим стуком шлепнулась на пол. Несмотря на почтенный возраст, ни один лист не выпал из переплета.

Я встала и пошла на маленькую кухоньку, взяла стакан и открыла кран. Тут только я начала чувствовать усталость во всем теле, да и нервы были измотаны от царившего в комнате священника напряжения. На столе лежал экземпляр Библии короля Якова. Корешок был истерт настолько сильно, что от него почти ничего не осталось, и книга скособочилась — ей было трудно без поддержки «позвоночника» сохранять форму параллелепипеда. Я откинула обложку и пролистала кончиками пальцев несколько страниц.

— Надо накормить тебя чем-нибудь, — сказал Джаред.

— А что говорит об этом ваша Библия? — обратилась я к священнику.

Отец Фрэнсис немного подумал:

— Ну, в ней нет собственной версии последних дней. Говорится о женщине с ребенком.

— Я говорила Джареду, что мы не там ищем. Если ответа нет в Библии ада, почему бы не заглянуть в Библию небес?

Священник пожал плечами.

— Это разумно. — Он подошел к столу и взял книгу. — Стоит попробовать. Библия на треть состоит из пророчеств.

Я предложила Джареду свой стакан, он сделал глоток воды и вернул стакан мне, сопроводив поцелуем в щеку. Потом мужчины вернулись на свои места, на этот раз открыв Библию неба.

Отец Фрэнсис перелистнул страницы:

— Начнем с тех мест, где говорится о женщинах с детьми в последние дни.

Джаред кивнул и стал ждать, пока священник найдет первый подходящий отрывок. Они поговорили о трубном гласе, потом о печатях. Я представила себе ангелов, вскрывающих запечатанные сургучом конверты, как делают знаменитости на вручении премий. Потом речь зашла о драконе и женщине с ребенком. Я попыталась отключиться, потому что слушать было страшно. Однако такая роскошь — забыть о зловещем пророчестве — оказалась мне не по карману. За последние два года со мной чего только не происходило, так что я доподлинно знала: пророчества очень часто сбываются. Мне хотелось с криком убежать, и единственной защитой было просто не вникать в смысл слов. Священник среди прочих рассуждений вворачивал объяснения буквальных значений и символические интерпретации, отчего я невольно вздрагивала. Не могу сказать точно, что было причиной: усталость, мое твердое намерение не слушать разговор или то, что беседа мужчин была выше моего понимания. В любом случае беременность и общая усталость привели меня в весьма раздраженное состояние.

— Не могли бы вы оба перестать говорить обо мне так, будто меня здесь нет, — недовольным тоном сказала я.

— Прости, любимая, — нежно произнес Джаред. — Мы торопимся, но должны быть предельно точны. Это наш последний шанс.