Та ещё штучка!

Можно найти смягчающее обстоятельство – в состоянии аффекта вы решаете избавиться от человека, не желающего отпустить вас от себя.

Анна даже заслушалась этой пламенной речью, ее так и подмывало прокричать «Браво!». И зааплодировать, как в театре. Но происходящее не было спектаклем, и похоже, что этот полицейский всерьез думает, что она в состоянии убить свою бывшую свекровь. Видимо, и у них в стране между мамой мужа и его женой бывают разногласия.

– Это – абсурд! Всего лишь ваши домыслы! – кипятился Эрвин, беспокоясь за судьбу Анны.

– Меня никогда ни в чем подобном не обвиняли, – заявила она.

– Клавдия Ивановна очнется и подтвердит, что это – полный бред, – сказал Эрвин, нервно откидывая волосы со лба.

– Если очнется, – не очень оптимистично возразил бородатый полицейский, – и если она видела убийцу. Ведь не исключен вариант, что Клавдия Ивановна не видела преступника. Он мог толкнуть ее в спину, а уж кислотой полить, когда несчастная женщина была без сознания.

– Что вы от меня хотите? – спокойно спросила Аня. – Признания? Я не буду признаваться в том, чего не делала. Я не хотела вреда своей родственнице. Наоборот, всю жизнь ей помогала.

– Вот вам и надоело! – не унимался Симон Хас. – А она имела наглость и сюда приехать за вами!

– Опять вы за свое, – прервал его Ламар.

– Я могу сама себя защитить, Эрвин.

– Боюсь, что без меня не получится, – возразил он и обратился к полицейскому: – Анна не собиралась начинать здесь новую жизнь и ни на что не рассчитывала. Между нами было заключено деловое соглашение. Она играет роль русской невесты, а я плачу ей за это деньги. Так что ни в какое состояние аффекта по поводу своего будущего она впасть не могла.

Анна с удивлением посмотрела на Эрвина. Он рискнул здоровьем и чувствами своей бабушки ради ее, Аниного, алиби. Ведь если окружающие узнают, что ее роман с Эрвином всего лишь розыгрыш, Ариадне Львовне от этого точно не станет легче.

– Зачем вам это понадобилось? – удивился Симон. – Если это правда…

– Правда, правда… Моей бабушке осталось жить совсем немного.

– И вы решили порадовать ее таким неординарным способом?

– Она мечтает, чтобы я обзавелся семьей, – пояснил Эрвин.

– Но почему Анна? – спросил Симон. – Любая девушка с удовольствием сыграла бы эту роль, а уж замуж за вас пошла с еще большим удовольствием.

– Бабушка хотела, чтобы моя невеста была родом из России, умная и красивая и к тому же без алчного блеска в глазах. Все это я нашел в Анне.

– И ничего больше? – прищурил глаза Симон.

– Абсолютно.

За дверью палаты деликатно кашлянули.

– Простите, что прерываю вашу милую беседу, но я стал ее невольным свидетелем, стыдно признаться, что подслушал, – вконец смутился доктор Кларк, одетый, как всегда, в белоснежный накрахмаленный халат и с фонендоскопом на шее.

– Здравствуйте, – поздоровались с ним присутствующие.

– Что же вас так заинтересовало в нашем разговоре? – спросил полицейский.

– То, что Ариадне Львовне осталось совсем недолго жить… С чего бы это?

– У нее рак, – пояснил Эрвин, понизив голос, словно бабушка тоже могла здесь оказаться и услышать жуткий диагноз, хотя, как понимала Анна, для нее это не явилось бы открытием.

– У кого рак? – переспросил доктор Кларк.

– У Ариадны Львовны, – печально ответил Эрвин.

– Да кто вам это сказал?! – воскликнул Кларк, снимая очки с мясистого носа и судорожно протирая стекла.

– Как кто? Она сама! – заявил Эрвин.

– Какие глупости! Я три недели назад видел госпожу Ламар. Она прошла здесь полное медицинское обследование. Полное! Она абсолютно здорова, ну, не считая некоторых возрастных изменений.

– Вы шутите? – спросил Эрвин, заметно нервничая.

– Как можно шутить такими вещами? Да еще таким диагнозом! Вы что-то путаете!

– Этого не может быть… – прошептал Эрвин, закрывая лицо руками.

– Интересное дело, – словно обрадовался полицейский, – может, что-то неладно с вашей больницей, доктор Кларк? Вы не можете поставить правильный диагноз, то есть просмотрели у человека серьезное заболевание, да еще люди у вас в клинике получают по голове и их поливают кислотой… Как-то нехорошо получается…