Книга русских инородных сказок

Я попытался сосредоточиться. Что мне напоминает этот запах? Даже не запах, запах обычный — ветки и листья, а ощущение после выдоха совершенно другое.

Подъехал автобус. Это сейчас все ездят при включенных фарах, а еще несколько дней назад такая простая вещь, как нажать кнопку на приборной панели, или у кого там что, и в голову не приходила. Экономы хреновы. Один их таких умников пять дней назад со всей дури въехал мне в задницу на светофоре в Очаково. Да и не мудрено — ехать на такой скорости, без лампочек, при видимости в сто метров. Конечно, у меня тоже ничего не горело. Я тоже экономил. Теперь-то понятно, что такая экономия приводит только к тому, что ты как дурак вынужден ехать на автобусе в страховую компанию. Больше ни к чему она не приводит. В эти дни всей нашей жизнью правит один лишь белый дым. Все, что мы делаем, мы делаем под влиянием дыма.

Москва холодного копчения.

Десять миллионов человек круглосуточно пьют чай лапсанг сушонг. А в новостях говорят: «Ничего страшного не происходит. Ситуация под контролем. Это дымка». Они называют это дымка. Наводнение у них называется подтоплением, а пожар — возгоранием. Черт-те что.

Когда я уже выходил из автобуса возле метро, я вдруг вспомнил, где я раньше чувствовал этот привкус. Вернее, не где, а при каких обстоятельствах. Детская шалость. Простое ребяческое развлечение. Это сейчас все добывают огонь из «Крикетов» и «Зиппо». А я, когда был маленький, баловался со спичками. Приоткрываешь коробок с той стороны, где у спичек головки, вынимаешь одну, зажигаешь и быстро суешь в приоткрытую щель. Тут главное направить коробок от себя или вообще бросить его на землю — потому что толстая пачка спичек мгновенно вспыхивает и разгорается мощным пламенем, почти как межконтинентальная баллистическая ракета. А после того, как все выгорит, во рту и появлялся такой вот сладковатый привкус. Манящий привкус. Так хотелось зажечь еще один коробок, и еще один, и еще.

«Может, где сгорела спичечная фабрика?» — думал я, трясясь в переполненном белесым дымом вагоне метро. Станции на всю длину не просматривались, дым клубился в тоннелях вдоль высоковольтных проводов, дым проносился под колесами поезда и над его крышей. Дым был везде. Интересно, а рыбы чувствуют воду? Мы сейчас вроде как рыбы в воде. Только вместо воды у нас дым.

В центре происходило что-то странное. Я уже в метро заметил, что значительно больше стало людей, которые как-то отрешенно смотрят перед собой и периодически крестятся. Никогда этого не понимал, но мало ли сумасшедших? Может, дым выкурил их из келий и они все стали прятаться в метро — какое-никакое, а подземелье. Уже подъезжали к кольцевой линии, когда в плотном дыму вдруг раздался резкий и раздраженный голос машиниста: «Все станции внутри кольцевой дороги закрыты на выход и вход пассажиров. Пользуйтесь наземным транспортом».

Нет, ну ни черта себе! Что за дела? Такого никогда еще не было. В поезде зашумели. Только крестящиеся люди стали креститься все чаще и чаще, а из белых клубов до меня пару раз долетело слово «Кремль».

Пришлось переходить на Октябрьской и ехать до Краснопресненской. На поверхности все выглядело как в плохом фильме ужасов. Высотка на Баррикадной, чуть видная сквозь плотную завесу дыма, выглядела как огромный средневековый замок, а где-то у ее шпиля беспомощно и жалко пыталось светить крохотное солнце. На Садовом кольце не было видно машин, зато в плотном тумане промелькивали какие-то фигуры в черном. Здесь сладкий привкус был значительно сильнее. Было такое ощущение, как будто вокруг горят одни только спички. Может, террористы? Воспользовались дымом и сделали свое черное дело? А что, разумное решение. Все равно за сто метров уже ничего не видно. Никакая милиция не спасет.

Я побрел в сторону мэрии, где на пятом этаже находилась моя страховая компания. Как-то мало стало машин на улицах. Видимо, вняли наконец голосу разума и остались дома. Ни черта ж не видно. Резало глаза. Текли слезы. Свербило в носу. Возле американского посольства мимо меня прошмыгнули две дамы, судя по одежде — не наши. Дамы были перепуганы до смерти, прижимали к носам носовые платочки, а головы зачем-то прикрывали папочками с бумагами. «Как будто они в эпицентре ядерного взрыва», — подумал я. Справа, через дорогу, тоже происходило какое-то движение, но понять что-либо было совершенно невозможно. Я остановился и стал вглядываться в противоположную сторону до боли в глазах — если им могло быть еще больнее, чем уже было. Мимо дома правительства тонкой цепочкой бежали солдатики в полевой форме. Ого! Уж не случилось ли под дымок государственного переворота? Да вроде ничего такого по телевизору не говорили. Я же помню все утренние новости. Какой-то грузин что-то там такое заявил, президент борется с наркоманией, в океане горит корабль, с набережной не видно Кремля. Обычные новости. Даже самолета никакого в этом дыму не упало, что, кстати, странно.