Сборник: 200 рассказов Олеандрова

Громкий хохот раздался на улице.

Приятели – эсэсовцы смеялись до слез и похлопывали его по плечу.

А девочка с родинкой между глаз сидела на мостовой. и со слезами смотрела на него.

Как будто ждала пояснений.

– Мы нахтигаль! – Пояснил ей Иван, – надо было сразу выходить на улицу.

Сзади подскочил Штефан.

Пинок сапогом в голую задницу отбросил её на несколько метров вперёд:

– Вперёд я сказал!

И она поползла вперёд, оставив свои трусики на асфальте.

Под хохот и веселье:

– Пани мецьки забула!

Но не долго продолжалась райская жизнь. Через два месяца немцы расформировали батальон Нахтигаль.

И Иван снова оказался безработный.

– Украинский СС оказался им не нужный! – Жаловались между собой нахтигаливцы.

Немцы пожалели и оставили им на память эсэсовскую форму которая позволяла бесплатно ездить в трамвае.

И девочек кадрить возле Оперного театра, где нахтигаливцы шепелявили на немецком, изображая из себя арийцев.

Всё кончилось.

– Надо в разведку просится! – сказал Штефан. – Там платят хорошо. И могут в Англию направить. Шпионом работать. Или в Америку…

Но как туда попасть, он не знал

Каждый день ребята разъезжались по домом.

Однажды исчез и Штефан. И тогда Иван понял – пора возвращаться в родной Перемышль.

– "Ахтунг, Нахтигаль!" закончился навсегда.

Нужно искать работу.

На заводе. Или в цеху.

Всё надо начинать заново.

Но жизнь снова повернулась к нему хорошей стороной.

Оказалось, что в Перемышле его ждали.

Молодая соседка пани Анна радостно выбежала к нему навстречу:

– Иванцю, ты вернулся?

Подбежала к нему и остановилась как вкопанная. Как будто чего-то ждала.

И тогда Иван впервые обнял соседку Ганцю. Старшее его на 2 года, такую красивую. И жаркую.

Такую неприступную раньше. И такую желанную.

Столько раз он мечтал про неё лёжа в нахтигалиевской казарме, на нарах.

Как он – с нею. В постели. Что она любит его.

Говорит что он самый желанный. Самый любимый.

И вот теперь, Ганночка прижимается к нему, прямо на улице, возле подъезда дома.

Как во сне…

Что ещё ему нужно для счастья?

Да плевать на Нахтигаль!

Никогда его больше не будет. Старя жизнь кончилась.

И будет другая жизнь.

Может даже получше старой.

Через неделю он устроился слесарем на керамическую фабрику.

И начал каждый день встречаться с пани Анной.

Каждый вечер, возвращаясь с нею из кинотеатра, он тискал её у поезда, касался рукой её груди, постепенно опуская их всё ниже и ниже, к её ногам.

Опускал… пока не чувствовал кружеву её трусиков в своей ладони.

И то что под нею.

А она… только крепче прижималась к нему.

Это сводило с ума Ивана.

Она обдавая его жаром своего тела, лишила его сна и покоя.

– Я женюсь на ней, мамцю – сказал он однажды матери.

Но на лице матери он не увидел ответной радости.

Даже наоборот

– Что случилось, мамцю?

– Она есть блядь – ответила мама.

И мама начала бороться за Ивана. Как могла.

Однажды привела домой к ним – старых друзей приятелей, для которых он был ещё героем. Борцом за свободу Украины.

Хотела отбить его от Ганци.

И отбила.

Ребята принесли с собой чувство свободы и чего-то светлого.

Они рассказали что по всей Украине строится армия.

С тысячами командиров.

И даже со своей разведкой.

Вот тут, Иван попался… слово "разведка" – всегда будоражила воображение Ивана.

И Иван задумался – или он всю жизнь слесарь на фабрике, и с кружевами трусиков пани Ганны в руках, или его ждёт новая жизнь, такая яркая что даже "Ахтунг! Нахтигаль!" померкнет перед ней.

Чтобы Вы выбрали в 20 лет?

Вот и Иван выбрал.

Свободу.

Свобода началась с сюрприза.

Последний свой вечер, с пани Анной, – Иван решил сделать необычным.

Решил пошутить на Ганночкой, которая так и не далась ему.

Одел свою эсэсовскую форму оставшуюся ещё с Нахтигаля и пошёл к Ганночке.

Несколько минут она ошарашено смотрела на него. В эсэсовской форме.

С высокой кокардой на которой красовались череп и кости.

– Ганнуся, я офицер Германской армии. И выполняю специальное секретное задание.

Теперь только ты про это знаешь, и я.

Скоро мы с тобой поедем в Германию.