Загадка старого альбома

– Нормально, – кивнула Лена.

– Вот и хорошо, – с облегчением выдохнул Илья. – Два часа вам на щебетания. Заказывайте все, что хотите, я потом оплачу.

По тому, как торжествующе переглянулись девушки, он понял, что его будет ждать довольно внушительный счет «из мести». Особенно обрадовалась возможности на халяву объесться пирожных Ленкина подружка-колобок. Ладно, пусть девочки гуляют. Главное, он получил два часа свободы.

Уходя из кафе, Илья подумал, не поторопился ли он со своим решением жениться. Кажется, самая пора, но только рядом ему представлялась уже не Лена. Вернее, Лена очень даже представлялась – такой анекдотичной женой-стервой, которая будет закатывать ему истерики по любому поводу. Ну и что, что она быстро остывает, но так же быстро и вновь набирает обороты. Хорошо, что он еще не сделал ей официального предложения.

Илья вышел на улицу, остановился на крыльце и глубоко вздохнул.

Он не знал, что после его ухода Лена, усаживаясь за тот столик, который он еще недавно занимал с Варей, нашла на стуле маленькую картонную карточку, оказавшуюся Варвариным пропуском в лабораторию.

– Стерва! Чужих ребят уводит, – с ненавистью сказала Лена, глядя на пропуск. – Химичка какая-то из задрипанного НИИ, серая мышка, синий чулок. А все туда же!

Подружка, криво улыбаясь, хотела тоже отпустить свой комментарий по поводу «химички» и разыгранной сцены, но в это время к столику подошла официантка, и девушки отвлеклись на заказ пирожных.

Когда официантка ушла, Лена вытащила из сумочки ручку и принялась разрисовывать Варварину фотографию на пропуске. Нарисовала черные очки, как у слепого кота Базилио, хищную ухмылку, косматую бороду, серьгу-кольцо в носу.

– Вот тебе, дрянь! – сказала она и добавила Варваре шрам на щеку.

Алевтина

Этот пятничный день начался со странного происшествия. Невыспавшаяся Аля после бессонной ночи, побившей все рекорды по необычности и странности, пришла в школу раньше чем всегда. Отсутствовала даже директриса, которая приходила в школу чуть ли не на рассвете. Але открыл заспанный охранник Степка, который к приходу «самой» уже должен быть на месте. Увидев на пороге не директрису, а училку литературы, которая непонятно почему приперлась в такую рань, Степка даже проснулся от удивления. Алевтина что-то пробормотала на его любопытные расспросы и поднялась на второй этаж в учительскую.

Глядя на себя в зеркало, она с грустью подумала, что никогда ей не стать такой роковой женщиной, как Диана. Соседка была на семь лет младше Али, у нее уже имелся трагический опыт. Впечатлительная Алевтина долго проплакала у себя в кровати, переживая за Диану и ее маленького сына. Диане она поверила, хотя, конечно, соседка могла и выдумать такую душещипательную историю ради того, чтобы оправдаться за взлом чужой квартиры. Но... Аля ей поверила.

Плакала она не только потому, что ее растрогала рассказанная история, которая напоминала хорошо написанную драму, но и потому, что отчасти сравнивала себя с Дианой. Ей, Алевтине, тоже не суждено насладиться хмельным медом счастья от разделенной любви, не согреваться ночами, прижимаясь спиной к голой мужской груди и чувствуя на щеке сонное дыхание любимого. Но не потому, что в этом повинно проклятие, а просто потому, что у нее... не складывалось. Единственная любовь – Илья Шахов – никогда бы не ответил ей взаимностью. Аля это понимала, но ночью, лежа без сна, перебирала в памяти, будто четки, эпизоды семилетней давности, накладывала их на воспоминания последних дней и получала выпуклую картину-коллаж, которая, однако, давала лишь один ответ: не быть им вместе с Ильей. И не только потому, что парень не обратит внимания на такую невзрачную, как моль, девушку. Но и потому, что Аля понимала: они с Ильей – слишком разные, чтобы быть вместе. Воспоминания семилетней давности были наполнены переживаниями, романтичным драматизмом, идеализацией образа. Последние же – рассудительностью, практичностью. Будто смотрела Алевтина на это в разных очках – с розовыми и простыми, не искажающими картину, стеклами. Нет, Илье не подходит «домашняя курочка», а ей не нужен «парень-бродяга». Домашней Але и требуется такой же домашний мужчина, который восхищался бы ее стряпней, за ужином расспрашивал о выходках школьных хулиганов, вечера бы проводил с Алей за просмотрами старых фильмов, а на ночь переодевался бы в байковую пижаму.