Путница

– Чувствуешь себя как?

– Хорошо.

– А кем? – вкрадчиво уточнил Жар.

Альк раздраженно на него уставился:

– Что, вы меня теперь каждую щепку теребить станете?

– Ну надо ж убедиться… – отвел глаза Жар.

– Днем ничего не будет.

– Ты уверен? Погоди, так с тобой это не впервые?! – догадался вор. – И чего молчал?!

– А вам-то оно зачем?

– Да хоть бы знали, что делать!

– И что – теперь знаете?

Жар сердито засопел. Схватка была короткой и отчаянной, хорошо еще, что Альк вначале пытался стряхнуть неприкосновенную для крыса «самку», а уж потом вгрызться в горло «самцу».

– Ну не так бы исп… удивились. И часто с тобой такое?

– Один раз было, – нехотя признался саврянин. – Возле моста. Напугал бродягу какого-то, он меня окликнул, и я опомнился.

– Рыска с тобой говорила.

Альк кивнул. Он помнил – не слова, но ощущение. Так и крыса, наверное, запоминает окружающих ее людей, запахи, голоса, отношения, хоть и неспособна оценить их с человеческой точки зрения.

На этот раз человеческого голоса она не испугалась, пришлось добавить парочку оплеух. Что нужно будет сделать в следующий?

Этим вопросом, видно, задался и Жар, потому что неловко кашлянул и сменил тему:

– Кстати, куда она запропастилась? Сказала же, что умоется и вернется!

– Пойду гляну. – Саврянин отложил как раз доведенный до ума меч.

* * *

Альк нашел Рыску на берегу, в шатре старой ивы. Девушка сидела, привалившись спиной к стволу, и так сосредоточенно глядела на поджатые к груди колени, словно там был начертан ответ на вопрос о смысле жизни. Подол бального платья напоминал половую тряпку, которой мыли заброшенную на год избу: черный, мокрый. Кончики ивовых ветвей колыхались в воде, как волосы утопленницы. Прибитая к берегу тина пахла дохлой рыбой.

Саврянин постоял рядом, тоже поглядел. Ответа не нашел, но вид на декольте был неплох.

– На будущее: мы с тобой не на сеновале кувыркались, чтобы туда-сюда, ах, помедленнее, милый. Если уж «зажгла» «свечу» – бери силу рывком, как занозу вытаскиваешь. Иначе только больнее.

Рыске на юбку капнуло. Девушка недоуменно подняла голову, Альк выругался и зажал нос пальцами. Когда ж она остановится-то?! Чуть заговоришь – снова течь начинает.

– Тебе очень плохо? – так жалобно спросила Рыска, будто это на нее, а не на Алька накатило безумие и теперь приходится оправдываться за совершенные злодеяния.

– Нет, что ты, – сердито прогнусавил саврянин. – Не беспокойся, мне просто плохо.

– Ты же сам велел мне выбирать!

– Тогда почему ты сразу бросаешься оправдываться?

– Я не… – Рыска осеклась и снова уставилась вниз. – Я не хочу быть путницей.

– А тебя никто и не просит. – Альк прислонился к стволу, задрал голову. Туман обволакивал иву, как сметана, струйками просачиваясь между ветвями. – Тебя заставляют, потому что иначе все мы умрем.

– Мне такой дар не нужен! – с отчаянием выкрикнула девушка коленям. – Я вообще, может, с детства мечтаю от него избавиться!

– Ну это как раз проще простого. – Саврянин сорвал один листик, растер в пальцах и стряхнул на землю. – Убей человека.

– Что-о-о?! – потрясенно уставилась на него девушка.

– Воспользуйся при изменении пути не «свечой», а человеком, – невозмутимо пояснил Альк. – Вытяни из него силу – ведь немножко везения есть у каждого – до последней капли, и, когда он умрет, уйдет и твой дар.

– Предлагаешь мне замарать руки кровью?!

– С рук кровь легко смывается, – заверил ее саврянин. – Пополощешь в холодной водичке, и все. Так что, пойдем снимать с тебя проклятие бывшего путника? Поймаем какую-нибудь бабку, я подержу, а ты на что-нибудь используешь…

– Нет!!!

– Ах да, забыл, проклятая женская солидарность. – Альк осторожно потрогал переносицу. – Тогда дедку. Такого старенького и горбатенького, чтоб не жалко было.

– Мне всех жалко!

– Тогда терпи, путница. – Саврянин рискнул опустить голову, а потом и присесть на корточки у самой воды. Кровь действительно смывалась легко, но каждая капелька превращалась в здоровенное розовое пятно, долго не тающее в стоячей воде.

– Альк…

– Чего?

– Я так больше не могу, – тоскливо пролепетала Рыска, совсем утыкаясь лицом в колени. – Это не жизнь, а какой-то кошмар! Хорошего пути как будто вообще нет, мы постоянно выбираем только между плохим и очень плохим, и я совсем не уверена, что правильно…

– А ты помолись, – серьезно посоветовал Альк, отряхивая руки.