Обманутые иллюзии

Получение водительских прав стало важным событием в жизни Люка, гигантским шагом, приблизившим его к зрелости. Он уже не мог дождаться, когда, наконец, вырастет и станет настоящим мужчиной. Но даже это событие померкло перед другим, еще более важным. Речь идет о первом свидании Люка с Аннабель Вокер, которое состояло из просмотра очередной серии «Звездных Войн» и двух огромных пакетов с попкорном, а завершилось любовью на заднем сиденье старенькой «новы», которую он купил на собственные сбережения.

Пляски на заднем сиденье не были чем-то неожиданным ни для Аннабель, ни для «новы». Но у Люка это было в .первый раз. Темная дорога, пение цикад, удачно оттеняющее вздохи и стоны, чудное ощущение обнаженной груди Аннабель под своей ладонью – все это казалось ему таким же романтичным и величественным, как Тадж Махал.

Пожалуй, Аннабель можно было бы назвать легко доступной девушкой, но на задние сиденья она соглашалась, только если парень был симпатичным, старательно за ней ухаживал и умел хорошо целоваться.

Люк соответствовал всем этим требованиям.

Когда Аннабель позволила ему засунуть руку под футболку и прикоснуться к пышной молочно-белой груди, он подумал, что попал на небеса. Но когда она потянула вниз молнию на его джинсах и прикоснулась к возбужденной плоти, Люк понял, что перед ним распахиваются врата рая.

– О Боже, Аннабель, – он неловко запутался в ее джинсах; ее прикосновение вознесло Люка к вершинам безумия. Он надеялся, что Аннабель разрешит ему потрогать, но у него и в мыслях не было, что опыт свиданий с другими и благоприятное расположение светил уже практически склонили ее дать ему попробовать ошеломляющее ЭТО.

К тому же, Люк был не из тех, кто упустил бы представившуюся возможность. Уж Макс постарался ему это привить.

– Дай мне… – он не был точно уверен, что именно она должна ему дать, но рука его уже оказалась в красных кружевных трусиках.

Там было влажно, жарко и скользко. Как горная лавина, вся его кровь отхлынула от головы вниз, к крестцу и там запульсировала, забилась в диком барабанном ритме, под который двигались теперь и его пальцы. От удовольствия Аннабель тихо мурлыкнула, потом жадно застонала, ее дыхание судорожно участилось, стоны быстро перешли в восхищенное отрывистое хныканье. Ее пышные бедра выгибались и опадали, шлепаясь обратно на изодранное сиденье «новы». Люк закрыл окна, чтобы не продрогнуть от ночного тумана приближающейся зимы, и теперь машина превратилась в парную баню, остро разившую сексом.

Он чувствовал, как ее мышцы сжимаются вокруг него, когда она подавалась вверх, в блаженстве вдавливаясь в его руку.

Легкие Люка сокращались толчками, и могучая сила влекла его к чему-то неясному, темной мечте, смутному ведению навеянному разговорами за закрытыми дверями.

Уткнув лицо в груди, как в подушку, одной рукой лаская и возбуждая девушку, другой рукой Люк рывками стаскивал с себя «левис», стремясь освободить бедра. Ощущения, что он находится внутри женского тела, было почти достаточно, чтобы позабыть о всяком самоконтроле. И в то же время какая-то часть его, какой-то маленький участок в мозгу остался странным образом спокойным, даже насмешливым.

Вот он, Люк Каллахан, с голой жопой в своей «нове» выпуска 72 года, по радио бренчат «Би Джиз» – Боже, ну почему это были именно «Би Джиз»? – а перед ним, призывно и радостно раскинув ноги, лежит Аннабель.

Его член, огромный и горячий, трепетал на своем основании, как готовая к атаке ракета на пусковой установке. Люку оставалось только надеяться, что тот не слишком рано встал.

Аннабель было с ним лучше, чем раньше с другими, совсем не потому, что Люк был более опытен. Наоборот – из-за его полного незнания, смешанного со здоровым любопытством и любовью ко всему прекрасному. Горячая скользкая влажность, женское тело, вздрагивавшее и брыкавшееся под его собственным – это оказалось одним из самых прекрасных ощущений, испытанных Люком в жизни.

– Ох, милый, – ветеран сексуальных контактов в стесненных условиях, Аннабель, изогнулась, пододвинулась и сомкнула свои ноги вокруг его бедер, – я не могу ждать. Я просто не могу.

Он тоже не мог. Слепой инстинкт направил его внутрь ее тела. Самоконтроль, за четыре года обучения ставший почти что тоже инстинктом, удержал от такого желанного мгновенного разрешения. Он довел и себя, и ее до горячечного пота, и только потом кончил. Последнее, что Люк услышал, было его имя. Она прошептала его, как пропела.