"Блин! Он же их только ночью в свете факелов видел! Картинка была - еще та. Ну что ж, значит, вариант "Б". Будем нечистую силу и дальше повергать".
- В том-то и дело, отче! Души их, конечно же, загублены, но телам еще можно человеческий облик вернуть.
- Зачем? Плоть - ничто, дух - все! Если души погублены… Погоди, души? Так ты уверен, что это люди, а не демоны?
- А как бы я их тогда обычным оружием? Язычники, разумеется, нечистой силе продавшиеся, но люди. Я их убивал, мне ли не знать? А теперь им, то есть, их телам можно людской образ вернуть.
- Для чего? Плоть - прах есьм…
- А пастве силу Креста Животворящего лишний раз показать?
Монах задумался.
"Ну, давай же, отче, давай! Язычников в истинную веру пачками обращаешь, а тут еще и демонам человеческий облик вернешь, пусть и дохлым. В самую жилу! Прославишься деяниями великими!".
- Гм… И что ж ты делать собрался?
- Не я, отче - ты! Покропи святой водой, молитву нужную сотвори, с них демонская шкура и слезет. А под ней - человеческое тело. Я уверен! Пусть язычники увидят…
- А если не слезет? - Отец Михаил все еще сомневался. - Откуда такая уверенность, Миша? Ты что-то знаешь? Что? Почему не откроешься?
- Отче, соблазн-то какой! Просто два убийства на душу принять или двух демонов повергнуть и прославиться? Избавь меня от соблазна, испытай убитых святой водой и молитвой.
Последний аргумент, кажется, подействовал. Отец Михаил окинул взглядом иконостас, словно спрашивая совета, пробормотал, осеняя себя крестом: "Господи, вразуми раба твоего" - и наконец согласился.
- Хорошо. Ступай, я сейчас.
Группа любопытствующих, толпящихся около церкви, заметно увеличилась. Прошка, ощущая себя центом внимания, что-то объяснял, как всегда бестолково и часто повторяясь, но вновь подходящие зрители повторам только радовались.
"Заметьте, сэр, и это - в разгар полевых работ! В сущности, меняют хлеб на зрелище. Нет, род людской, все-таки, неисправим".
При мишкином появлении разговоры смолкли, и все присутствующие уставились на него. Надо было как-то заполнить паузу до появления Отца Михаила, поэтому Мишка громко, так, чтобы слышно было всем, заговорил, ни к кому конкретно не обращаясь:
- Сейчас отец Михаил вернет этим чудищам человеческий облик, ибо не демоны это, а люди, закосневшие в язычестве и продавшие душу дьяволу. Служба силам тьмы так их изуродовала, что и смотреть страшно, но святая молитва это уродство снимет, и вы узрите их истинный облик.
Слушали внимательно и Мишка решив, что каши маслом не испортишь, продолжил:
- Господь сотворил человека по образу и подобию своему, и если кто-то, как эти - Мишка указал на покойников - продаются Врагу рода человеческого, то утрачивают, рано или поздно, подобие божье. Однако Святой Матери нашей Православной Церкви известен способ открыть их истинное обличье…
Взгляды слушателей вдруг переместились куда-то Мишке за спину, он понял, что из церкви вышел отец Михаил и умолк. Монах был строг и сосредоточен, шествовал уверенно, но не смог заставить себя взглянуть на "демонов", даже подойдя вплотную к носилкам, на которых те лежали. Возведя очи горе отец Михаил начал громко и торжественно:
- Многомилостиве, нетленне, нескверне, безгрешнее, Господи очисти…
Толпа любопытных напряглась, кто-то начал креститься, большинство же стояло, что называется, разинув рот, ожидая дальнейших событий. Мишка тихонько отошел к носилкам и внимательно следил за отцом Михаилом - должен же он, рано или поздно опустить глаза и увидеть "демонов" при дневном свете.
- … и яви мя нескверно, Владыко, за благость Христа Твоего, и освяти мя нашествием Пресвятаго Твоего Духа…
Отец Михаил макнул кропило в сосуд со святой водой.
"Сейчас посмотрит! Не может же он кропить вслепую…".
- … яко да возбнув от мглы нечистых привидений диавольских, и всякой скверны…
Голос священника прервался, рука с кропилом замерла неподвижно - он, все-таки, опустил глаза и увидел! Увидел и понял! Понял и впал в ступор.
"Блин, в такой ситуации кого хочешь, переклинит! Надо дать ему время опомниться… Как? Раньше надо было думать, кретин! Паузы, паузы не допустить! Ну, Господи, помоги!".
Мишка набрал в грудь воздуха, повернулся к толпе зрителей и возопил:
- Святый Боже, Святый Крепкий, Святый Бессмертный, помилуй нас!