Отрок (XXI-XII)

* * *

Теперь, сидя в избушке на болоте, он слушал Алексея и терзался еще большими сомнениями. Смысла в нападении полусотней на хутор, где было всего четверо мужчин - один в годах и трое молодых - особого не было. Кое-какую добычу, конечно можно было взять, но она не стоила не только того, чтоб вызвать непредсказуемую реакцию боярина Журавля, но даже и перехода через это проклятущее болото. На четырех же безоружных людях, не ожидающих нападения, никакого боевого опыта "курсанты" не приобретут.

Сейчас ситуация коренным образом изменилась. Тридцать вооруженных, но бездоспешных, да еще и поддатых стражников, для первой практики боевых действий - самое то. Плюс, почти полсотни коней со сбруей, тридцать комплектов оружия и амуниции, прочее имущество стражников - добыча очень и очень неплохая. Случайное везение, или Алексей знал, не даром же он так торопил с подготовкой? Если знал, то откуда? Как прореагирует Журавль, на потерю второго смотрящего подряд? Вопросы, вопросы… Только вот, почему они не возникли в первый день, когда Мишка с энтузиазмом обсуждал с Алексеем план нападения на хутор? Увлекся возможностью попробовать силы Младшей стражи в реальном деле? Попал под влияние Алексея? Или хотел продемонстрировать боеспособность своих ребят деду и вообще всем ратнинцам? В таком случае, замечание по поводу "маленькой победоносной войны" следовало адресовать себе самому.

- … В дома и постройки не лезть, под выстрелы из окон и дверей не подставляться! - продолжал инструктаж старший наставник. - Помните: ваша сила и ваша безопасность в сохранении расстояния до противника, опричники это на себе один раз уже попробовали. Если и придется схватиться грудь в грудь, то для этого есть мы. - Алексей поочередно указал на Немого, Глеба и Анисима. - Примем на себя, а вы самострелами поможете, только смотрите в кого-нибудь из нас болт не всадите. Как только опричники отворят ворота, мы вчетвером въедем верхом и взденем на копья любого, кто мечом махать вздумает

Все! Илья, корми людей и лошадей. Десятники, промокших ведите на ту сторону избушки, там Стерв сушняка припас, можно бездымный костерок развести, рубахи высушить. Ну… и ждем знака от Стерва.

* * *

От опушки леса, где укрылись два десятка опричников, до ворот было метров пятьдесят-шестьдесят. Большую часть расстояния предстояло бежать по отросшей после первого укоса траве, а последние метров десять - по дороге, значит, секунд пятнадцать, может, чуть больше - в доспехе изображать из себя спринтера затруднительно. Можно было бы проскакать это расстояние верхом и спешиться у ворот, но выигрыша во времени это почти не дало бы, а опасность выдать себя раньше времени увеличивало - конь мог заржать, через подлесок бесшумно не проскачешь…

Мишка всматривался в острия тына левой от ворот стороны ограды. С той стороны, от леса, должен был подойти десяток Демьяна, приставить к тыну сучковатые бревнышки и, поднявшись по ним, как по лестницам, начать стрелять во двор. Да, лучники такого сделать не могут - им нужна опора для ног, расставленных на ширину плеч, им нужно стоять, минимум в метре от ограды, чтобы нижнее плечо лука за нее не задевало, им, наконец, требовалось подняться над тыном до середины груди, чтобы ничто не мешало стрелять.

Стрелкам же достаточно выставить над оградой только голову и плечи, да и опора для ног им требовалась гораздо скромнее, в конце концов, выстрелить можно было и стоя на одной ноге. Это-то и предстояло сейчас доказать Младшей страже на практике. Анисим Мишке, кажется, так и не поверил, а Алексей, хоть и видел уже такое на тренировках, никак не мог перебороть в себе привычек лучника.

Есть! Над тыном, как чертики из шкатулки выскочили головы и плечи отроков четвертого десятка, и тут же во двор полетели болты из самострелов. В ответ раздался короткий человеческий вскрик и истошный визг собаки. У Мишки аж сердце захолонуло - вспомнился Чиф. Сглотнув комок в горле, Мишка скомандовал:

- Вперед!

Самым быстроногим оказался Филипп из первого десятка, подбежав к приоткрытой калитке, он распахнул ее, давая дорогу прибежавшему вторым Роське. Следом за Роськой на двор хутора вбежал Мишка, подался в сторону, освобождая проход и огляделся, настороженно поводя самострелом.

Возле костра, на котором, видимо, жарили кабана, лежали два трупа стражников, еще один - на ступеньках крыльца, справа, возле самой калитки бился в предсмертных судорогах здоровенный пес, еще один неподвижно лежал чуть дальше. Еще дальше в раскрытых дверях погреба застыла столбом женщина с большим глиняным горшком в руках, рот ее был раскрыт, но, по всей видимости она находилась в состоянии, которое сами женщины описывают словами "голоса не стало".