Четвертое Правило Волшебника, или Храм Ветров

– Вы можете сказать мне, каким образом магия была украдена у ветров?

– Путь был – предательство.

– Предательство? Кто же был предан?

– Владетель.

Кэлен сидела, как пораженная громом. Она сразу вспомнила о сестре Тьмы, которая была в Эйдиндриле: сестра Амелия. Наверняка это она.

– Сестра Тьмы предала своего хозяина?

– Путь этой души в Храм Ветров должен был лежать через зал Предателя. Это единственный путь. Так было сделано в качестве предосторожности. Чтобы пройти через зал Предателя, человек должен предать полностью и окончательно то, во что он верит. Сноходец нашел пророчество, которое мог использовать, чтобы нанести поражение своему противнику, но, чтобы зажечь этот пожар, он нуждался в магии ветров. Сноходец придумал способ заставить эту душу предать ее хозяина, Владетеля, и при этом выполнить его поручение. Он взял на себя роль ее хозяина в этом мире и, используя двойную зависимость, заставил ее предать основного хозяина. Она обрела способность пройти Зал Предателя, но остаться верной сноходцу. Таким образом сноходец нарушил защиту и получил то, что хотел. Те, кто послал храм в мир духов, однако, учитывали возможность непредвиденных обстоятельств. Красная луна была знаком того, что их план приведен в действие.

Слово «предательство» невыразимой тяжестью легло на сердце Кэлен.

– А мы должны вступить в ветры таким же путем?

Дух помолчал, словно взвешивал ее душу.

– После того как Храм Ветров осквернен, этот путь закрыт, и должен использоваться другой. Но это не твоя забота; ветры будут диктовать требования с учетом соблюдения равновесия. Пять духов, которые охраняют ветры, укажут путь.

– Почтенный дедушка, как место может диктовать какие-то требования? По вашим словам получается так, будто ветры – живые.

– Я больше не существую в мире жизни, но все же, когда меня вызывают, могу передавать указания через завесу.

У Кэлен кружилась голова от бесплодных попыток понять. Как жаль, что рядом нет Ричарда. Он бы задал правильные вопросы. Она боялась упустить что-нибудь важное.

– Но, почтенный дедушка, вы можете делать это, потому что вы – дух. Вы жили однажды. У вас есть душа.

Дух начал исчезать.

– Граница, завеса, была повреждена. Я не могу оставаться больше. Скрины, стражи границы между мирами, тянут меня назад. Из-за осквернения ветров равновесие было нарушено, и мы не можем явиться на сборище, пока оно не восстановлено. – Дух исчез, но Кэлен крикнула в пустоту:

– Дедушка, я должна узнать больше! Действительно ли чума связана с магией?

Издалека донесся голос:

– Магия ветров могущественна. Чтобы ее использовать полностью, требуются обширные знания. Молния, выпущенная волшебником, несет в себе магию, но в огне, который разгорелся после ее удара в сухое дерево, нет никакой магии. Чума была начата магией, но теперь это просто чума, как бывало и раньше, – и все же порожденная магией.

– Чума свирепствует в Эйдиндриле и здесь. Она останется здесь?

– Нет.

Джегань не понимал, что творит. Чума могла убить его с такой же легкостью, как всех остальных.

– Она уже началась в других местах?

Сияние духа угасало, как свет лампы, в которой кончилось масло.

– Да, – прошелестел едва слышный шепот.

А они надеялись, что сумеют ограничить чуму Эйдиндрилом. Пустые надежды! Все Срединные Земли, весь Новый мир будет охвачен пожаром, зажженным от той искорки магии из Храма Ветров.

Вдалеке, в подземном мире, Кэлен услышала мягкое эхо смеха другого духа. От злорадного хихиканья у нее по коже пробежал мороз.

Кэлен очнулась. Старейшины стояли вокруг нее. Старейшина Брегиндерин наклонился и подал ей руку, чтобы помочь встать.

Взяв его руку, она увидела под глиной предательские пятна у него на ногах. Она посмотрела в его улыбающееся лицо. К закату он будет мертв.

Савидлин протянул ей одежду. Кэлен, несмотря на грязь, внезапно почувствовала себя голой. Она поспешно натянула штаны, в то же время упрекая себя за то, что беспокоится о таких пустяках перед лицом надвигающейся катастрофы.

– Спасибо тебе, что ты пришла, Мать-Исповедница, – сказал Птичий Человек. – Мы знаем, что это возвращение домой не такое радостное, о каком мы все мы мечтали.

– Нет, – прошептала Кэлен, – нет. Мое сердце поет, потому что я снова вижу своих людей, но песня отягощена печалью. Вы знаете, почтенные старейшины, что и Ричард, и я сделаем то, что должны. Мы не сомкнем глаз, пока не остановим болезнь.