Четвертое Правило Волшебника, или Храм Ветров

Но меч уже опускался. Призрачный безумный смех разнесся по комнате.

Кэлен выбросила руку к Дрефану, призвав синюю молнию, чтобы защитить Ричарда. Молния не появилась. Ее магия была окружена стеной.

Кара тоже бросилась к Дрефану, но она была слишком далеко. Ей не успеть. Меч уже почти опустился.

Серебряная рука взвилась из колодца и схватила Дрефана за плечи. Кэлен затаила дыхание.

Другая рука закрыла ему лицо.

– Дыши, – проворковала сильфида голосом, обещающим утоление страсти, голосом, обещающим наслаждение. – Я хочу, чтобы ты доставил мне удовольствие. Дыши.

Грудь Дрефана поднялась, и он вдохнул сильфиду.

Он стоял неподвижно, но, когда сильфида отпустила его, завалился набок. Он выдохнул, выпуская сильфиду из своих легких, но она вытекла из его рта и носа не серебряной, а красной.

Внезапно Кэлен почувствовала, что ее магия вернулась к ней.

Дрефан был мертв. Пока они оба живы. Так звучали слова.

Она была свободна от клятвы. Ветры вернули ей магию.

Ричард прерывисто задышал. Это вернуло Кэлен к действительности. Она скользнула к нему и раскрыла ладонь, на которой Ричард записал эти три слова.

Но их не было. Кровь Дрефана смыла все, что Ричард написал себе в напоминание.

Кэлен закричала в бессильной ярости и снова бросилась к открытой книге. Она не могла вспомнить слова. Отчаяние охватило ее; она не могла вызвать в памяти эти три слова.

Что же делать?

Может быть, просто бросить черную песчинку на белый песок?

Нет. Она хорошо понимала, что нельзя пренебрегать указаниями такого волшебника, как Натан.

Она обхватила голову руками, словно пыталась выжать эти три слова из своего мозга. Кара опустилась рядом с ней на колени и схватила ее за плечи.

– Мать-Исповедница, в чем дело? Ты должна спешить. Магистр Рал едва дышит. Спеши!

Слезы ручьями текли по лицу Кэлен.

– Я не могу вспомнить слова. О, Кара, я не могу их вспомнить. Натан мне сказал, а я не могу вспомнить.

Кэлен поползла назад к Ричарду и начала гладить его по лицу.

– Ричард, пожалуйста, очнись. Я должна узнать эти три слова. Пожалуйста, Ричард, назови их!

Ричард не откликнулся. Каждый вдох давался ему с трудом. Было видно, что он умирает.

Кэлен снова бросилась к книге и схватила мешочек с черным песком. Придется обойтись без колокольчиков. Надо бросить черную песчинку, и, может быть, что-нибудь получится.

Обязательно получится. Не может не получиться.

Но ей никак не удавалось заставить себя протянуть руку. Она знала, что на самом деле без этих слов ничего не получится. Она выросла среди волшебников и понимала, что указание Натана надо выполнить в точности. Без слов ничего не выйдет.

Она упала ничком и замолотила кулаками по каменному полу.

– Я не могу вспомнить слова! Я не могу!

Кара обняла Кэлен за талию и заставила сесть.

– Успокойся. Отдышись. Хорошо. Теперь представь себе этого человека, Натана. Представь, как он говорит тебе эти слова, и постарайся снова услышать их.

Кэлен представила себе Натана. Она так старалась, что ей хотелось кричать.

– Я не могу вспомнить, – зарыдала она. – Ричард умрет, потому что я не могу вспомнить три глупых слова. Я не могу вспомнить эти три колокольчика.

– Три колокольчика? – переспросила Кара. – Ты имеешь в виду реехани, сентраши, вази? Эти три колокольчика?

Кэлен уставилась на нее в изумлении.

– Это они. Три колокольчика. Реехани, сентраши, вази. Реехани! Сентраши! Вази! Я вспомнила! Спасибо, Кара, я вспомнила! – Кэлен взяла из мешочка черную песчинку и на всякий случай еще раз произнесла: – Реехани, сентраши, вази!

И бросила песчинку на страницу.

Они с Карой затаили дыхание.

Послышался нарастающий гул. Воздух затрепетал и вспыхнул всеми цветами радуги. Переливы цвета становились все ярче по мере того как нарастал гул, и наконец Кэлен пришлось отвернуть лицо от книги.

Лучи света пронеслись по каменным стенам. Кара заслонила лицо рукой. И Кэлен последовала ее примеру: свет был таким ярким, что на него невозможно было смотреть.

А потом начала сгущаться темнота, такая же черная, как ночной камень или обложка книги. И этот мрак поглотил свет и вернул его обратно в книгу.

В этой непроглядной тьме послышались такие ужасные стоны, что Кэлен возблагодарила духов, что не видит тех, кто их исторгает. Вопли душ заполнили комнату и заклубились во мраке – неистовые, ужасные, отчаянные.

Послышался отдаленный смех, так хорошо знакомый Кэлен, и потонул в вопле, который унесся в вечность.