Если вам далеко за тридцать, а любимый муж ушел к другой, — это еще не...
В качестве тренера малой лиги Эммитсборо, Чак представал громким, неукратимым и стремящимся к победе. В качестве единственного в городе устроителя похорон, он был грустным, немногословным и полным сочувствия. Он немедленно протянул широкую, натренированную ладонь Кэму.
— Хорошо, что пришли шериф.
— Мама здесь?
— Да. — Чак быстро оглянулся. — Никак не могу ее убедить, что в сложившихся обстоятельствах, лучше выставлять закрытый гроб.
Неожиданно в сознании Кэма вспыхнула отвратительная картина того, что осталось от лица Биффа. — Я поговорю с ней.
— Пожалуйста, входите. — Он жестом пригласил Кэма в сдабоосвещенную наполненную цветами комнату. Из скрытых динамиков тихо звучала музыка. Какая-то мягкая и успокаивающая мелодия. — Мы тут чай пьем. Пойду принесу еще чашку.
Кэм кивнул, потом подошел к матери. Она сидела прямо на диване с высокой спинкой, рядом с ней лежала упаковка бумажных носовых платков. На ней было черное, не знакомое ему, платье. Он подумал, что она, должно быть, одолжила его или попросила купить кого-то из подруг. Она крепко стиснула чашку. Джейн так крепко сжала колени, что Кэм подумал, что ей должно быть больно. У ее ног стоял небольшой раздувшийся чемодан со сломанным замком.
— Мама. — Кэм сел рядом с ней и вскоре осторожно положил руку ей на плечо. Она не взглянула на него.
— Ты пришел на него посмотреть?
— Нет, я пришел побыть с тобой.
— Не стоит. — Голос у нее был холодный и твердый, как камень. — Я уже хоронила мужа.
Он убрал руку, и ему пришлось бороться с собой, чтобы не сжать ее в кулак и не ударить с силой по сверкавшему кофейному столику. — Я хотел помочь тебе с приготовлениями. В такие моменты сложно принимать решения. Да в добавок все это дорого. Я хочу оплатить все счета.
— Зачем? — Она подняла твердую, как скала, руку, глотнула чаю, опустила руку вновь. — Ты ненавидел его.
— Я предлагаю помощь тебе.
— Биффу бы твоя помощь не понадобилась.
— Он что, все еще руководит твоей жизнью? Она резко повернула голову, и ее покрасневшие от многочасовых всхлипываний глаза прожгли его.
— Не смей говорить о нем плохо. Он умер, забитый до смерти. Забитый до смерти, — повторила она страшным шепотом. — Ты здесь представляешь закон. Если ты хочешь помочь мне, то найди убийцу моего мужа. Найди его убийцу.
Чак прочистил горло, входя в комнату. — Миссис Стоу-ки, может быть вы хотите…
— Больше не надо чая. — Она встала и подняла чемодан. — Больше ничего не нужно. Я принесла одежду, в которой я хочу, чтобй его похоронили. А теперь отведите меня к мужу.
— Миссис Стоуки его еще не подготовили.
— Я прожила с ним двадцать лет. Я посмотрю на него такого, какой он есть.
— Мама…
Она рванулась в сторону сына. — Уходи отсюда. Думаешь буду смотреть на него, если ты будешь стоять сзади, зная, как ты к нему относился? С тех пор как тебе исполнилось десять, ты заставлял меня стоять между вами, выбирать между вами. И вот он умер, и я выбираю его.
«Ты давно выбрала его», — подумал Кэм и отпустил её.
Оставшись один, он снова сел. Он знал, что ждать ее бессмысленно, но ему необходимо было побыть еще здесь, прежде чем выходить на улицу, где все будут таращиться и перешептываться.
На столе лежала Библия — кожаный переплет стал совсем гладким от бесчисленных рук, через которые она прошла. «Интересно, мать нашла в ней хоть какое-то успокоение».
— Кэмерон!
Он поднял взгляд и увидел в дверях мэра.
— Мистер Атертон.
— Не хочу мешать в трудное для вас время. Заходила моя жена. Она считает, вашей матушке может пригодиться поддержка.
— Она с Чаком.
— Понятно. — Он шагнул было назад, потом передумал. — А я ничего не могу для вас сделать? Я знаю, люди всегда говорят, что в такое время, но… — Он передернул тощими плечами, вид у него был смущенный.
— Вообще-то надо бы, чтобы кто-то отвез ее домой, когда здесь все окончится. Она не хочет, чтобы это был я.
— Я охотно ее отвезу. Люди реагируют на горе по-разному, Кэмерон.
— Так мне говорили. — Он поднялся. — У меня тут отчет о вскрытии. К завтрашнему дню я сниму вам копию и передам все остальные бумаги.
— О, да, — Атертон слабо улыбнулся. — Должен сказать, я никак не приду в себя.