На хвосте удачи

Траст сощурил и без того узкие глаза.

– А я слышал, что у вас на корабле военная дисциплина и слово капитана – закон!

– Еще поучите меня, как вести себя с собственной командой! – огрызнулся Эндрю. – Три дня на раздумье.

Траст смотрел оценивающе. Сказал холодно:

– День на раздумье, капитан Фокс! Готовых на все людей хватает и без вас.

Развернулся и исчез в безлюдном узком переулке; он и появился-то внезапно, словно сидел в засаде, поджидая Фокса. Ведь не пришел к нему домой или в любимую таверну, где, как известно, всегда строятся планы и заключаются договора. Очень не хотел, чтобы кто-нибудь услышал об этом странном предприятии…

Эндрю шагал домой в раздумье. Он лукавил, говоря Трасту, что хочет посоветоваться с командой: знал наверняка, что предложение поддержат большинство, если не все; против будет разве что юнга да вечно настороженный старший помощник. Нечего крутить носом, когда не сегодня-завтра не на что будет купить не только доски для ремонта корпуса, но даже еду. Конечно, всегда лояльный и практичный губернатор ссудит его деньгами… под хорошие проценты. Да и корсарские капитаны не откажутся помочь, памятуя, как помогал им Фокс, когда они сами сидели на мели. Только Эндрю предпочитал не одалживаться.

Он и сам не понимал своей реакции на странный заказ. Обычно он либо соглашался, либо говорил «нет» – и тогда моментально выбрасывал из головы мысли о неподходящем предложении. Это все от безделья. Пойти своим парням помочь, что ли? Работа и жаркое солнце мигом выгонят из пустой головы сомнения и… лишние раздумья, да.

Дома его ждал Нэтти. Гордо продемонстрировал свою добычу – троих подстреленных чаек, связанных за лапы. Боцман хвалил парня за зоркий глаз и твердую руку и постоянно натаскивал его, не скупясь при этом на ругательства и подзатыльники, когда юнга промахивался.

Эндрю состроил постную физиономию, скорбно разглядывая тушки чаек.

– Бедные птички! – сказал печально. – Погибнуть из-за того, что какому-то громмету нечем было заняться в погожий денек, кроме как пойти пострелять по живым мишеням!

Сияющая физиономия Нэтти вытянулась.

– Да ну тебя! – сказал он неуверенно.

– Что – «ну тебя»? Ты чуть ли не панихиду устроил, когда я прострелил тому мулату руку… за дело, между прочим, за воровство! И радуешься, когда тебе удалось лишить жизни безвинных божьих тварей!

Нэтти выглядел и сердитым, и пристыженным. Не дай Бог, наложит на себя какую-нибудь епитимью за убийство чаек! Эндрю, не выдержав, засмеялся, сгреб юнгу локтем за шею, потряс.

– Шучу я, Нэтти, успокойся! А Джим сотворит из этих жирных тварей очень вкусное жаркое, он на это мастак! Отнеси их на кухню.

…Эндрю и сам не понял, зачем рассказал юнге про «хорошо оплачиваемое предложение». Он ожидал от маленького святоши взрыва негодования, но услышал только:

– Скверная история. И странная. А ты не хочешь разузнать… про все это потихоньку, прежде чем дать окончательный ответ? Ну, тех же нищих расспросить?

Эндрю привычно потер подбородок. Сказал, посмеиваясь:

– А почему нет? Берем твою зажаренную чайку, бутылку дешевого рома и идем к ним в гости! Да, прямо сейчас! И запомни – это была твоя идея!

Как ни странно, найти бродяг оказалось не так-то просто. А ведь обычно они всегда маячат на глазах: кто вертится в порту, чтобы подработать, кто подпирает стены таверн в надежде на великодушие пьяных и удачливых корсаров, кто просто спит на берегу в старых бочках и остовах разбитых лодок, прикрытых пальмовыми листьями. Эндрю уже начал подумывать, что Траст нашел таки нового подрядчика, который немедленно привел план в исполнение, как они наткнулись на целую группу нищих.

На предложение выпить откликнулись все, кто сидел у костра. Из темноты подползли и до того спавшие. Когда прикончили бутылку Фокса, бродяги великодушно извлекли свои запасы. Некоторые напитки были так хороши и дороги, что было ясно – стащены у зазевавшихся кабатчиков или торговцев. Компания бродяг оказалась веселой и дружелюбной. Но ответов Лис так и не получил, как ни варьировал вопросы: мол, не притесняют ли его новых друзей, не происходит ли чего необычного, не пропадал ли кто недавно? Кто быстро надрался и захрапел, кто распевал себе песни, а кто тихо ускользал в ночь – не то от поднадоевшей компании, не то не желая отвечать на вопросы.