Злодей не моего романа

— А просто подождать и передать ключи никак? — пассажирское место было непривычным, с прежним я как-то уже сраслась.

— Оборотни, — пожал плечами Бес, как будто это все объясняло.

— Ну, ладно. А старую куда денут?

— Детям скорее всего играть отдадут.

Я представила, как стая супер-сильных блохастых ребятишек резвится, прыгая на крыше несчастной Рено и отрывает от нее запчасти. Машину почему-то стало жалко.

Вопрос как они ее без ключей завели и заводили ли вообще, благоразумно решила оставить при себе. Нечего калечить мою и без того, впечатлительную натуру. Я уставилась в окно, провожая взглядом огромное серое здание. На входе стоял молодой мужчина и внимательно смотрел в нашу сторону. Он не выделялся из толпы. Я сама приметила исключительно лишь потому, что лицо его неуловимо знакомым пятном мелькнуло в памяти и растворилось. Рик вывернул на дорогу, и я потеряла из виду наблюдателя. Да и наблюдателя ли вообще? Компания молоденьких практиканток курила на крыльце, точно так же следя за машиной, в основном по причине приметной внешности ее хозяина. Еще накануне обратила внимание на повышенное женское внимание к персоне Рика. Ничего удивительного, что Гриша о нем отозвался, как о любителе красавиц. У мужика есть выбор, а не захочет девушка по собственной воле, так он может заставить. Мне б так.

— Хочу знать о твоих мужчинах.

Я удивленно взглянула на него. Вот же заявочки! Хоть бы в форме просьбы изложил что ли для приличия?

— Что обо всех? — ехидно поинтересовалась я. Тот факт, что мы не в меру ревнивы, уже выяснили в кладовке.

Сжал челюсть.

— Да.

Мазохист, значит. Мне стало весело. Ну, держись, милой.

— В подробностях?

Руки стиснули руль крепче. Я сняла балетки, забралась с ногами на сиденье и развернулась к нему лицом.

— Зачем?

Он зарычал.

— Отвечай.

Я вздохнула.

— Ну так. В детском саду со мной в группу ходил…

— Я хочу знать о тех, что обладали тобой?

Бесцеремонный хам! Я подавила желание переадресовать вопрос. Хочешь в мое прошлое? Что ж. Прошу.

— В университете два года встречалась с однокурсником, после окончания мы разошлись. Через восемь месяцев познакомилась с Витькой. Работаем в одном месте. Там три с половиной года. Все.

Судя по выражению лица, легче ему не стало. Он молчал, я же знала каждый вопрос огненными буквами прожигающий его мозг. Ревность — странное чувство, дикое. Оно может усилить любовь или влечение, а может и отравить их.

— Рик, я не могу изменить свое прошлое.

Ничего другого говорить не было смысла.

— Я хочу знать, — отчеканил он.

— Ладно. Секс с Антоном был тихим, однообразным. Сама ушла, стало скучно, переболела юношеской любовью. Реальность не впечатлила, — я пожала плечами. — Его больше занимала учебная программа и окончание аспирантуры. С Витькой было весело. Я хохотала, постоянно. Потом поняла, что не одна такая, и снова ушла. После никого видеть не хотелось. Надоело.

Он молчал, вел машину, лицо не выражало никаких эмоций. Ледяные глаза сверлят дорогу. Я прижалась щекой к спинке сиденья, наблюдая за тем, как он борется с собой. Давит и душит непрошенный гнев. Удивительно, насколько сильными душевными переживаниями наделен от природы этот, казалось бы, невозмутимый и холодный мужчина. Женщине, которой доведется вызвать его любовь, очень повезет. Хотя, скорее всего это будет какая-нибудь местная книжная вампирша, красивая, умная, по-кошачьи гибкая, изящная и обязательно нежная, ему нужна нежность… Я отдаленно почувствовала собаку-ревность, пнула ее под зад ногой, заставив с визгом улепетывать туда, откуда пришла. Вот же заразил, подлец!

— Рик, почему ты ищешь зверя?

— А кто должен?

— Я имела в виду, почему ты один только с помощью полиции в лице Кларка? Ведь есть клан. Арон сказал тогда, что они нервничают, ну или что-то в этом роде.

Я не ожидала особо развернутого ответа на свой вопрос. Хотелось отвлечь его, заставить позлиться на меня, не знаю, посмеяться надо мной. Короче, банально переключиться.

— Арон врет. Большей части просто наплевать. Мы — одиночные хищники, не терпим компании, не живем парами. Живем в Чащах возле города — это заповедная зона. Люди не суются, а если суются — не помнят. Единственный инстинкт помимо голода — неприязнь к оборотням. Став главой, я заключил мир, мы с Ленни провели границу. Он следит за порядком на своей стороне, я — на своей.