Машина предсказаний

— Да, конечно, вы правы, Мать-Исповедница. Теперь мы это видим. Возможно, лучше всего было…

— Тем не менее, — добавила Кэлен, понизив голос, — иногда пророчество означает именно то, что в нем сказано.

— Но может же быть у него скрытый смысл? — спросил король Филипп.

Кэлен посмотрела на короля. Ее лицо было бесстрастной маской — это выражение она освоила с юных лет, как все Исповедницы. Оно стало неотъемлемым ее свойством с тех пор, как она впервые применила свою силу, чтобы исповедовать осужденного, и приказала ему открыть правду о его жутких преступлениях.

— Вы потребовали возможности услышать пророчество, желая, по вашим словам, убедиться, что лорд Рал и я исполним сказанное в нем. Королева Орнета ясно выразила общее мнение: пророчество должно послужить к нашей пользе. Его нельзя скрывать, а оговоренное в нем необходимо выполнить.

Слезы потекли по щекам королевы Кэтрин, она, защищая, положила руку на живот и обратила взгляд на мужа. Тот не мог смотреть ей в глаза.

Беспокойство королевы Орнеты переросло в негодование.

— Вы не можете говорить это всерьез. Мы просто не верим…

— Генерал, — позвала Кэлен.

На дальнем конце зала генерал Мейфферт отошел от стены и выразил свою преданность, ударив кулаком в защищенную доспехами грудь.

— Мать-Исповедница?

— Группы экзекуции заняли свои места и готовы?

При слове «экзекуции» по залу пронесся тревожный шепот.

— Да, Мать-Исповедница. Мы готовы. Можем начать обезглавливание прямо сейчас.

Толпу охватил ужас.

— Обезглавливание? — воскликнул канцлер. — Вы обезумели! Вы не можете говорить такое всерьез… Не может быть!

Сохраняя бесстрастную маску Исповедницы, Кэлен посмотрела на него, словно на осужденного.

— Пророчество призывает пролить кровь собравшихся здесь. Это вполне ясно. — Кэлен повернулась к Никки. — Я права?

— Да, Мать-Исповедница. Можете не сомневаться в точности перевода. — Никки вновь обратилась в книге. — Здесь говорится вполне однозначно: «Чтобы обрести новую жизнь, обеспечить процветание и безопасность всех земель по прошествии весны, должно пролить кровь всех правителей».

Кэлен обернулась к канцлеру.

— Уверяю вас, обезглавливание — вполне кровавый способ. Пророчество исполнится.

— А что же вы? — выкрикнула королева Орнета. — Вы тоже правительница. Если пророчество относится и к вам, вас тоже надлежит обезглавить!

— Мой выбор — не верить, что пророчество относится ко мне. — Кэлен подняла руку над их головами и продолжила: — Но обо всех вас оно говорит вполне ясно.

Воины Первой когорты, в крепких кожаных доспехах, увешанные сверкающими мечами, топорами, ножами и булавами, стояли по краям зала, где почти не привлекали внимания. Некоторые из них теперь сделали шаг вперед, всем своим видом демонстрируя, что готовы применить оружие.

— Думаете, мы будем просто стоять и терпеть все это?! — возмутилась королева.

— Вовсе нет, — спокойно ответила Кэлен. — Вам не придется стоять.

— Так-то лучше, — оскорбленно фыркнула королева Орнета, когда солдат встал рядом с ней.

— Когда вы стоите, сложно сделать это должным образом, — продолжила Кэлен ледяным голосом. — Вас всех поставят на колени, а ваши головы положат на тяжелые деревянные колоды. Тогда палач справится быстро и успешно. Вами займутся несколько особых групп. Уверяю вас, что обезглавливание пройдет быстро. Пророчество осуществится. Благодаря вашей жертве ваши земли и ваши люди спасутся. Так сказано в пророчестве.

Королева Кэтрин вышла вперед, подняв руку, а другой обхватывая живот.

— Но мой ребенок еще даже не жил. — Слезы текли по ее щекам. — Вы не можете приговорить к смерти моего будущего ребенка!

— Кэтрин, я не приговаривала твоего ребенка. Ты сказала — и поправь меня, если я ошибаюсь — «Создатель дал нам пророчество. К нему необходимо прислушаться, Мать-Исповедница». Видишь? Этого требую вовсе не я, а пророчество. Во всяком случае, учитывая твою настойчивость в отношении пророчества, можно сказать, что ты сама приговорила его.

Кэлен развернула ее обратно к толпе и легонько подтолкнула в спину.

— То есть вы действительно собираетесь нас обезглавить? — испуганно спросил канцлер. — Вы серьезно?