Огнетушитель Прометея

– Странно, почему никто из тех, кому не оказали нормальную помощь, не обратился в суд, – подначила я Белкину.

– А, – махнула рукой собеседница, – врача наказать трудно. И потом, многие ведь не понимают, что им не то сделали. Вот вам пример. Пришел один полковник с жалобами на боль в животе, ему поставили диагноз гастрит. Вот прямо так сразу, на глазок, без гастроскопии определили. Таблеток выписали и отпустили. Ночью его жена звонит: «Пришлите «Скорую», супругу совсем плохо». И что? Инфаркт. Думаете, полковник возмутился? Нет, конечно. Он человек далекий от медицины, понятия не имеет, что боль в животе может являться одним из симптомов проблем с сердцем. Понимаете? Еще и обрадовался, что его госпитализировали и лечить начали. Спрашивать, почему его раньше к кардиологу не отправили, не стал.

Я кивнула.

– Но кое-кто все-таки возмущается?

– Бывает, – согласилась Нина Егоровна. – Но на такие случаи у Ильи Зинаида Максимовна имеется. Если человек активно права качать принимается, она в сейф залезает. Ну а дальше – с кем за сколько договорится.

– Весенину Раису помните? – напрямик спросила я.

– Она от кори умерла, – кивнула Белкина. – Я как раз в отпуск собиралась, последний день отрабатывала, когда ее муж пришел и у Ильи в кабинете скандал закатил. Услышала, как он воскликнул: «Я знаю, вы убили мою жену!» О чем они дальше говорили, понятия не имею, главврач обе двери наглухо закрыл. А потом Зинаида принеслась. Долго они сидели, несколько часов, Илья приказал их не беспокоить. Потом Зинка к себе умчалась и назад с портфелем причапала. Минут через двадцать супруг покойной вышел с тем самым дипломатом. Ну, думаю, достигли они консенсуса, заплатили вдовцу, чтобы помалкивал. Привет Илье от Аллы Михайловны Зотовой.

– Кто она такая? – немедленно среагировала я на незнакомое имя.

Нина Егоровна смутилась.

– Очередная жертва Ильи. Знающий врач, защитила диссертацию по вирусным заболеваниям, затем увлеклась гомеопатией. Аллу еще Владимир Ильич привел и очень ею доволен был. Когда старший Громов умер, младший, возглавив клинику, своих бездарей созвал, я уже говорила. Аллочку он месяца за три-четыре до смерти Весениной выпер. Думаю, это она вдовцу подсказала, как действовать надо.

– Если Зотову уволили до того, как скончалась Раиса, каким образом она оказалась в курсе происходящего? – не поняла я.

Нина Егоровна опустила глаза.

– Неохота сплетничать.

– Я умею хранить секреты, никто о вашей откровенности не узнает, – пообещала я. – Если хотите, чтобы восторжествовала справедливость, рассказывайте все, и Илье Владимировичу мало не покажется.

Белкина поерзала на скамейке.

– У них роман был.

– У Николая Весенина и Аллы Михайловны? – уточнила я. – Откуда вы знаете?

Нина Егоровна придвинулась ко мне.

– Маскировались они хорошо. Но то, что у Аллы мужик появился, мне сразу понятно стало. Прежде она все в костюмах на работу ходила, юбка за колено, блузка с пиджаком, туфли на низком каблуке, косметикой не увлекалась, волосы в хвост собирала. Этакая серая неприметная мышь. Аллу Михайловну многие старой девой считали, она первой на работу приезжала, а домой не торопилась, в отделении долго сидела. Раньше у нее подруга была, веселая такая, смешливая, вот она Аллу теребила, то в кино ее потянет, то в театр. Мужественная женщина с тяжелой судьбой. Один раз, давно дело было, года три назад, я задержалась на службе, уж не помню, по какой причине. И захотелось мне часиков в восемь вечера чаю со сладким. Заварка в шкафу всегда есть, печенье с конфетами тоже, так нет, торт мне понадобился, прямо затрясло при мысли о бисквите с розами. Ну и пошла я в первую хирургию – у них всегда в сестринской в холодильнике этого добра навалом, родственники больных тащат. Заглянула я в комнату – никого. Но ведь неприлично без спроса на полках шарить, вот я и пошла по коридору, решив, что дежурная сестра в холле у телика устроилась. Слышу, из перевязочной голоса доносятся, сунулась туда. А там Алла и медсестричка из хирургии бровь той веселой подружке Зотовой зашивают. Увидели меня, смутились. Я сделала вид, что ничего не поняла, инструментов не замечаю, про торт спросила. Через полчаса прибегает ко мне Алла Михайловна и просит: «Ниночка, никому не рассказывай, что видела. У Инны муж патологический ревнивец, он ее в очередной раз побил, надо было рану обработать». Я удивилась. Вот же характер какой у этой Инны – все хихикает да веселится, а у самой дома кошмар. А потом она умерла. Да так страшно! Представляете, ее супруг, тот, что руки распускал, такое сделал! Волосы на голове от ужаса зашевелились, когда я узнала! Этот мерзавец…