Третье Правило Волшебника, или Защитники Паствы

Пока экипаж медленно поднимался к крепости, Улиция с возрастающим изумлением увидела, какую огромную армию собрал Джегань. При каждой вспышке молний повсюду, насколько хватал глаз, она различала палатки. Холмы были покрыты ими словно травой по весне. По сравнению с армией императора Танимура по количеству населения казалась жалкой деревушкой. Улиция и представить себе не могла, что в Древнем мире можно навербовать столько народу. Что ж, возможно, эти солдаты еще пригодятся.

Когда очередная молния разорвала серые облака, Улиция разглядела мрачную крепость, где их поджидал Джегань. Видела она ее и глазами сестер и ощущала растущий в них страх. Все они жаждали обрушить вершину холма, но каждая понимала, что еще рано.

Когда мы увидим его и узнаем, тогда он умрет.

Улиция мечтала узреть страх в глазах этого человека, такой же страх, который он сумел поселить в их сердцах. Они сделали все, чтобы он не разгадал их намерений, но Улиция не знала, на что способен сноходец. Ведь до этого к ним во снах, которые не были снами, не являлся никто, кроме их Повелителя, самого Владетеля.

Из этих соображений она выжидала и намеренно не посвящала сестер в свои планы вплоть до той минуты, когда плавание было почти закончено. Повелитель позаботится, чтобы Джегань получил достойное наказание. А их задача — отправить его душу в подземный мир, отдать ее Владетелю.

Владетель, несомненно, будет доволен, когда сестры Тьмы восстановят его власть в этом мире, и вознаградит их, дав возможность полюбоваться на мучения Джеганя, если им этого захочется. А им захочется непременно.

Экипаж остановился перед воротами крепости. Здоровенный солдат, увешанный таким количеством оружия, которого хватило бы, чтобы в одиночку уничтожить средних размеров армию, приказал сестрам Тьмы выходить. Они в молчании прошли под дождем в ворота, и решетка опустилась за ними. Их провели в темное помещение и велели ждать стоя. Можно подумать, что у женщин могло возникнуть желание усесться на грязный каменный пол.

Тем более что они надели свои лучшие платья: Тови — темное, в котором она выглядела чуточку изящнее; Цецилия — зеленое, отделанное по вороту ажурной лентой, которое прекрасно гармонировало с ее седыми волосам; Никки — простое черное, с тугим корсетом. Мерисса предпочла алое, своего любимого цвета, которое как перчатка облегало ее великолепную фигуру. Эрминия выбрала темно-синее платье, которое очень шло к ее глазам цвета небесной синевы. Улиция тоже надела синее платье, только более светлого оттенка, с кружевными манжетами и таким же воротничком.

Все они хотели быть красивыми, когда будут убивать Джеганя.

На голых каменных стенах торчали только два факела. Ожидание затягивалось, и Улиция почувствовала, как гнев ее начинает разгораться сильнее. То же самое чувствовали и ее подруги.

Наконец в эту же комнату ввели моряков, и один из солдат, открыв внутреннюю дверь, резким кивком велел сестрам войти. Коридоры крепости оказались такими же мрачными, как и то помещение, где они столько времени прождали. Что же, в конце концов, это боевая крепость, а не дворец, и комфорт здесь не обязателен. По пути Улиция не заметила никакого иного освещения, кроме воткнутых в грубые подставки факелов. Ни одного масляного светильника. Тяжелые двери обиты железом. Все это очень смахивало на большую казарму.

Стражники распахнули двойные двери и встали по обе стороны дверного проема. Один из них небрежным жестом приказал сестрам пройти в зал. Улиция поклялась себе и своим подругам запомнить его лицо и заставить заплатить за наглость. Вслед за сестрами в зал вошли моряки. Звон оружия и топот сапог конвоя эхом отдавались от мрачных стен.

Зал оказался огромным. Высокие окна не были застеклены, и дождь проникал внутрь. Вдоль стен горели жаровни и потрескивали факелы, добавляя к запаху сырости вонь горелой пакли. В пляшущих отсветах пламени зал казался нереальным, словно тоже был продолжением сна.

Между двумя жаровнями стоял тяжелый стол. За столом сидел один-единственный человек. Лениво жуя кусок истекающей жиром свинины, он взглянул на вошедших.

В таком освещении трудно было с точностью сказать, Джегань это или нет. А сестрам нужно было знать наверняка.

Позади стола вдоль стены стояли люди, причем не солдаты. На мужчинах были только белые штаны, а на женщинах — прозрачные одеяния, напоминающие мешки, перевязанные на талии. С таким же успехом они могли бы ходить просто голыми.