Зедд выпростал из-под одеяла руку и ткнул в нее костлявым пальцем.
— Ты превратила меня в раба, а я тебя предупреждал. Я же сказал тебе: ты нарушила перемирие и приговорила своих сестер Света к смерти. Ты поставила под угрозу жизнь тех, кто мне дорог. Они могут погибнуть из-за того, что ты не позволила мне им помочь. Ты помешала мне защитить волшебные вещи, хранящиеся в замке Волшебника. Из-за этого могут погибнуть все, кто населяет Срединные Земли.
— Да как же ты не понимаешь, что наши жизни взаимозависимы? Это война против Имперского Ордена, а не между нами! Я не желаю тебе зла, мне нужно лишь получить твою помощь.
Зедд хмыкнул:
— Помни, что я тебе сказал: вам с Натаном лучше не спать. Если я застану тебя спящей и Натан тоже не будет бодрствовать, ты уже не проснешься. Честное предупреждение, хотя ты его и не заслуживаешь.
Он отвернулся и натянул на голову одеяло. О Создатель, так и должно быть по этому пророчеству, или что-то все же идет не так? Энн придвинулась к Натану.
— Натан, ты не смог бы немного его вразумить?
Пророк взглянул на нее:
— Говорил я тебе, что эта часть твоего плана — сущее безумие! Надеть ошейник на мальчишку — это одно, но на Волшебника первого ранга — совсем другое. Ты придумала, ты и расхлебывай.
Стиснув зубы, Энн схватила его за рубашку.
— Верну могут убить этим ошейником! А если она умрет, все сестры погибнут тоже!
Натан спокойно зачерпнул ложкой бобов.
— Я отговаривал тебя с самого начала. Тебя чуть не ухлопали в замке, но эта часть пророчества еще опаснее. Я с ним говорил. Он сказал тебе правду. С его точки зрения, ты подвергла его друзей смертельной опасности. И если ему представится возможность, он убьет тебя и сбежит к ним на помощь. Я в этом нисколько не сомневаюсь.
— Натан, ну как после стольких лет, что мы с тобой провели вместе, ты можешь быть столь бессердечным?!
— Ты хочешь сказать, как после стольких лет плена я могу еще возмущаться им?
Энн отвернулась. По щеке ее скатилась слеза.
— Натан, — прошептала она, — за все время, что ты меня знаешь, видел ли ты, чтобы я проявляла жестокость по отношению к кому-нибудь? Разве что в случае крайней необходимости, когда надо было защитить живущих? Видел ли ты когда-нибудь, чтобы я боролась за что-то, кроме сохранения жизни и свободы?
— Надо полагать, ты имеешь в виду не мою свободу.
Энн откашлялась.
— И я знаю, что мне придется держать ответ перед Создателем, но поступаю так, потому что должна и потому что беспокоюсь за тебя, Натан. Я знаю, что с тобой случится в большом мире. Люди не смогут тебя понять. За тобой будут охотиться и в конце концов убьют.
Натан убрал свою миску.
— Ты хочешь первой сторожить или второй?
Энн притянула его к себе.
— Если ты так уж стремишься получить свободу, что тебе мешает уснуть во время дежурства и дать ему возможность меня убить?
Пророк насмешливо взглянул на нее:
— Конечно, я мечтаю отделаться от ошейника. И единственное, на что я не способен ради этого, — убить тебя. Если бы я был согласен получить свободу такой ценой, ты была бы уже мертва тысячу раз и прекрасно об этом знаешь!
— Прости, Натан! Я знаю, ты добрый, и понимаю, что ты не раз спасал мне жизнь. Это очень важно, Натан, и у меня разрывается сердце от того, что мне приходится заставлять тебя помогать.
— Заставлять? — рассмеялся пророк. — Энн, ты самая забавная женщина на свете! Да это представление я бы не согласился упустить ни за какие пряники! Кто, кроме тебя, купил бы мне меч? Да еще предоставил возможность применить его в деле? В этом пророчестве сказано, что ты должна его разозлить, и ты хорошо справляешься со своей задачей. Я даже боюсь, что чересчур хорошо. Так что я буду дежурить первым. Не забудь проверить свой спальник. Невозможно сказать, что он с ним сотворил на этот раз. Я по-прежнему не понимаю, как он умудрился нагнать туда блох.
— Я тоже. До сих пор чешусь. — Энн рассеянно поскребла шею. — Мы почти уже дома. Осталось чуть-чуть.
— Дома! — передразнил он. — А потом ты нас убьешь.
— Благой Создатель, — прошептала Энн сама себе. — Разве у меня есть выбор?
Ричард, зевнув, откинулся на спинку стула. Он так устал, что глаза закрывались сами собой. Глядя на него, Бердина тоже начала потягиваться и зевать, а потом протяжный зевок донесся от двери, где стояла Райна.