— Представления не имею. — Уоррен одернул намокший балахон. — Может, она сама сплела этот кокон?
— С погребального костра? — выгнула бровь Верна.
— Да нет, я имею в виду, что она могла сплести кокон, а кто-то потом просто установил его там. Ну, как сестры накладывают — заклинание на палочку, чтобы прислуга потом зажигала ею свечи, не капая воском на пол и ковры.
Верна подняла лампу повыше, чтобы видеть его глаза.
— Какой ты догадливый!
Уоррен улыбнулся, но потом снова стал серьезным.
— Но остается открытым вопрос: кто это сделал.
Верна опустила лампу.
— Может, кто-нибудь из прислуги, кому она доверяла. Кто-то, не владеющий даром, чтобы она не беспокоилась, что... — Верна оглянулась на пустой темный коридор. — Ну, ты понимаешь, о чем я. Уоррен кивнул, и они пошли дальше. — Я постараюсь это выяснить.
Из-под двери комнаты, где содержалась сестра Симона, выскакивали тихие молнии. Волшебный щит то и дело потрескивал, нейтрализуя воздействующую на него магию. Сестра Симона явно пыталась его взломать.
Поскольку сестра Симона была не в себе, этого следовало ожидать. Странно было, что ей это не удается. Верна видела, что установленный перед дверью щит — один из самых простейших, с его помощью обычно запирают юных шалунов, которые еще ничего не смыслят в магии.
Верна коснулась своего Хань и прошла сквозь щит. Уоррен шел следом. Верна постучала, и молнии, выскакивающие из-под двери, мгновенно исчезли.
— Симона? Это Верна Совентрин. Ты ведь помнишь меня, дорогая? Могу я войти?
Молчание. Верна повернула ручку и вошла, держа лампу перед собой. В комнате не было ничего, кроме подноса с кувшином, хлебом и фруктами, тонкого тюфяка и ночного горшка. В углу жалась чумазая женщина маленького росточка.
— Оставь меня, демон! — завизжала она.
— Симона, все хорошо. Это всего лишь я, Верна, и мой друг Уоррен. Не бойся!
Симона щурилась и моргала от яркого света, поэтому Верна убрала лампу за спину, чтобы не слепить ей глаза. Симона пригляделась к ней.
— Верна?
— Ну да, я же сказала.
Симона несколько раз поцеловала свой перстень, громко возблагодарив Создателя. Потом она быстро проползла по полу, ухватила подол платья Верны и тоже принялась целовать.
— О, благодарю тебя, что ты пришла! — Симона с трудом поднялась на ноги. — Торопись! Мы должны бежать!
Верна, обняв Симону за плечи, усадила ее на тюфяк и осторожно убрала ей со лба прядь грязных, спутанных волос.
И замерла.
У Симоны на шее блестел ошейник. Так вот почему она не могла сломать щит! Никогда еще Верна не видела Рада-Хань на сестре Света. Ей стало дурно. Она слышала, разумеется, что и в прежние времена на утративших разум сестер надевали ошейник. Оставлять на свободе сумасшедшего, который владеет даром, — все равно что метнуть молнию в толпу. Его необходимо держать под контролем. И все же...
— Симона, тебе ничто не угрожает. Ты во Дворце, под защитой Создателя. Тебе нечего бояться.
Симона разрыдалась.
— Я должна бежать. Пожалуйста, отпусти меня. Я должна бежать.
— Но почему, дорогая?
Симона вытерла слезы, размазывая по лицу грязь.
— Он идет.
— Кто?
— Тот, из моих снов. Сноходец.
— Кто он, этот сноходец?
Симона отшатнулась.
— Владетель.
Верна помолчала.
— Этот сноходец — сам Владетель?
Симона так отчаянно закивала, что Верна испугалась, как бы она не свернула себе шею.
— Иногда. А иногда — Создатель.
— Что?! — не удержался Уоррен.
Симона вздрогнула.
— Это ты? Ты тот самый?
— Я Уоррен, сестра. Ученик, и не больше.
Симона провела пальцем по потрескавшимся губам.
— Тогда тебе тоже нужно бежать. Он идет. Ему нужны те, кто наделен даром.
— Тому, из твоих снов? — спросила Верна. Симона опять яростно закивала. — А что он делает в твоих снах?
— Мучает меня. Ранит. Он... — Она в отчаянии поцеловала свое кольцо, ища защиты у Создателя. — Он требует, чтобы я нарушила свои обеты. Велит мне делать разные вещи... Он демон! Иногда он прикидывается Создателем, чтобы меня обмануть, но я знаю, что это он! Знаю. Он демон!
Верна обняла ее.
— Это только кошмар, Симона. Всего лишь сон. Постарайся это понять.
Симона отчаянно замотала головой:
— Нет! Это сон, но это не сон! Он идет! Мы должны бежать!