Седьмое правило волшебника, или Столпы Творения

Это ведь всего лишь поцелуй. Больше, чем тот поцелуй, во дворце, но все равно лишь поцелуй. Головокружительный, вол–нующий…

Она подалась к нему, отвечая на поцелуй, и была взволнова–на его пылкой реакцией. Она почувствовала себя женщиной, желанной женщиной. Ее пальцы пробежали по его гладкой коже, чувствуя рельеф мышц, не скрытых теперь тканью рубаш–ки, чувствуя, как его гибкое тело все больше и больше прижима–ется к ее телу. Ошеломленная всеми этими новыми чувствами, Дженнсен едва могла дышать.

– Джен, – прошептал Себастьян, – я люблю тебя. Дженнсен замерла. Все казалось нереальным. Как будто она спала или находилась в чужом теле. Она понимала, что Себасть–ян произнес услышанные ею слова, но это казалось неправдопо–добным.

Ее сердце билось так быстро, что стало страшно, как бы оно не разорвалось. Себастьян дышал порывисто, резко вдыхая и выдыхая, словно желание сводило его с ума. Дженнсен вцепи–лась в него, стремясь снова услышать эти три слова.

Она боялась поверить ему, она боялась позволить себе пове–рить ему. Она боялась поверить, что это произошло с ней наяву, что она ничего не придумала.

– Но… ты ведь не можешь. – Эти слова были защитной стеной.

– Могу, – выдохнул он. – Очень даже могу. Я люблю тебя, Дженнсен.

Его теплое дыхание щекотало щеку, посылая по телу волны дрожи.

Почему-то в этот момент она вспомнила о Томе. Она пред–ставила, как он, в обычной для него манере, улыбается. Он бы повел себя сейчас совсем по-другому. Дженнсен не знала, поче–му так уверена в этом, она просто знала . Том бы никогда не заго–ворил о любви такими словами.

Почему-то она почувствовала внезапную боль за Тома.

– Себастьян…

– Завтра мы пойдем навстречу нашей судьбе… Дженнсен кивнула, удивляясь, как страстно прозвучали эти слова. Их общая судьба, их общий путь…

Она крепко прижалась к Себастьяну, чувствуя приятное теп–ло его руки, коснувшейся ее живота, талии, бедра… Она готови–лась к тому, что он сейчас скажет что-то пугающее, и в то же время молила, чтобы этого не случилось.

– Но ночь наша, Джен, если только ты воспользуешься слу–чаем.

Дженнсен.

– Себастьян…

– Я люблю тебя, Дженнсен. Я люблю тебя. Дженнсен. Она хотела, чтобы образ Тома исчез.

– Себастьян, я не знаю…

– Я никогда не думал о таком. В мои намерения не входили такие чувства, но я люблю тебя, Джен. Я не ожидал этого… О Соз–датель, я ничего не могу с собой поделать. Я люблю тебя.

Он начал целовать ее шею, и она закрыла глаза. Как было здорово слышать его шепот, слова признания, смешанные с со–жалением и гневом на себя самого и наполненные отчаянной надеждой.

– Я люблю тебя, – снова прошептал Себастьян. Дженнсен. Дженнсен вздрогнула от удовольствия – от наслаждения ощущать себя женщиной, от сознания, что мужчину волнует само ее существование. Никогда раньше она не чувствовала, что привлекательна. Сейчас же она ощущала себя не просто краси–вой, а соблазнительно красивой.

Сдавайся…

Она поцеловала шею Себастьяна, и он сжал ее еще крепче. Она поцеловала его ухо и провела языком вокруг, как только что проделал с нею он. И его тело просто воспламенилось.

Рука его нырнула под платье, пальцы скользнули по колену к обнаженному бедру…

«Выбор за тобой, – сказала себе Дженнсен. – За тобой».

Она судорожно вдохнула, широко открыв глаза и уставив–шись на темные балки под потолком. Рот Себастьяна накрыл ее губы прежде, чем она смогла произнести хоть слово, чтобы оста–новить его. Она уперлась кулаком в его плечо, в тщетной попыт–ке дать себе возможность сказать это короткое важное слово, в тщетной попытке оттолкнуть его.

Но этот человек спас ей жизнь!.. Если бы не он, ее бы убили вместе с матерью той дождливой ночью. Она была обязана ему жизнью. И позволить ему прикасаться сейчас к ней было пустя–ком по сравнению с тем, что он для нее сделал. Что в этом плохо–го? Это было мелочью по сравнению с тем, что он открыл ей свое сердце.

А кроме того, он нравился ей. Такого мужчину пожелала бы любая женщина. Он был красив, умен и значителен. Больше того, он любит ее. Что еще можно было пожелать?

И она заставила себя выбросить из головы образ Тома, сфо–кусировав все свое внимание на Себастьяне и его прикосновениях. Они делали ее слабой, это было почти болезненное ощу–щение.

Его пальцы были такими нежными, что из ее глаз покатились слезы. Она забыла слово, которое хотела сказать, удивляясь, за–чем она вообще хотела его произнести.