Опасные тайны

— Но как ты можешь оставаться спокойной, черт побери?!

— Я вовсе не спокойна. Притворство, маска — вот и все, что у меня осталось. — Наоми устало поднялась с кресла. Все, что ей было сейчас нужно, это тихая комната, таблетки аспирина и глубокий сон — выход, достойный труса, но все-таки выход. Но прежде чем уйти, она задержалась и, притянув к себе Келси, сжала ее лицо в своих ладонях.

— А ты… ты не допускаешь такой возможности, верно? Ну, что я могла быть замешана…

— Нет. — Ответ был дан мгновенно, твердо и без малейших колебаний.

— Тогда я ошиблась, — пробормотала Наоми. — Значит, кроме притворства, у меня есть кое-что еще. Съезди, прокатись немного верхом, Кел. Это поможет тебе обуздать гнев.

Келси действительно отправилась на конную прогулку, но внутри у нее все кипело. На ферму Гейба она завернула, преследуя сразу две цели.

Бросив поводья оказавшемуся поблизости конюху, Келси быстро преодолела расстояние от коновязи до усадьбы и поднялась на заднее крыльцо.

Она была слишком взволнована, чтобы стучать или звонить, поэтому сразу прошла через тропическую оранжерею с бассейном в дом и, поднявшись по невысокой лестнице, оказалась в огромной и довольно небрежно меблированной зале.

Только здесь, не зная, в какую сторону идти дальше, она сообразила, что незваной вторглась на чужую территорию. Некоторое время воспитание в ней боролось с инстинктами, но потом Келси нашла компромисс. Она повернула налево и углубилась в коридор, который, как ей казалось, ведет к входной двери. Там она выйдет наружу и постучит, как положено, если, конечно, не наткнется на Гейба по пути.

И тут она услышала голос. Нет, это не был голос Гейба, но она сразу его узнала. Это был Боггс, говоривший с характерной легкой хрипотцой. Голос доносился из-за неплотно прикрытой двери.

— Ему бы не хотелось слишком пышной службы, мистер Слейтер. Ни цветов, ни органной музыки. Как-то Мик сказал мне, что ему хочется, чтобы после смерти его сожгли, а пепел развеяли на ипподроме, на тренировочном круге, чтобы он навсегда стал частью скаковой дорожки. Звучит, конечно, несколько странно, но все-таки…

— Если он этого хотел, то так мы и сделаем. — Это говорил Гейб.

— Вот и славно. У меня тут отложено немного денег… Правда, я не знаю, сколько это может стоить — устроить так, как он хотел, — но я готов…

— Позволь мне сделать это для него, Боггс, — перебил Гейб. — Если бы не Мик, то я, наверное, не сидел бы сегодня здесь. Я был бы очень рад, если бы ты дал мне возможность чем-то отплатить Мику.

— Я знаю, что дело не в деньгах, мистер Слейтер. Может, не время и не место это говорить, но я скажу: он очень гордился вами. Мик как-то сказал, что когда он увидел вас в первый раз — когда вы еще мальчишкой прибегали на ипподром, чтобы вываживать лошадь после работы, — то сразу понял, что вы чего-то добьетесь в жизни… В общем, не хватать мне будет старины Мика.

— И мне тоже.

— Ну ладно, пожалуй, пойду я, мистер Слейтер. — Боггс шагнул через порог и, наткнувшись на Келси, слегка покраснел.

— Мисс… — пробормотал он и, чуть приподняв на голове кепку, заспешил прочь.

Келси, не зная, куда деваться от стыда — ведь получилось так, будто она подслушивала частный разговор, — вошла в кабинет, чтобы извиниться.

Гейб сидел за роскошным старинным столом; высокое стрельчатое окно за его спиной пропускало в комнату неяркий солнечный свет. Были в кабинете и еще окна, а там, где не было пропускающего дневной свет стекла — там стояли книги. Сотни, может быть, тысячи книг. Библиотека была великолепной и… совершенно мужской.

А ее владелец сидел, обхватив голову руками.

Смущение Келси тут же исчезло, вытесненное состраданием. Она порывисто шагнула к Гейбу, шепотом произнеся его имя. Прежде чем Гейб поднял голову, ее руки уже обвили его шею.

— Я не знала, что он был твоим другом… Мне очень жаль… жаль… жаль…

Гейб не испытывал подобной горечи вот уже много лет. Наверное, с тех самых пор, как умерла его мать. Он успел позабыть, как больно может ранить такая потеря.

— Он всегда был добр ко мне, Кел. Мне было лет четырнадцать, когда Мик взял меня за шиворот и приволок на ферму. Чем-то — я до сих пор не знаю чем — я ему понравился, и он уговорил Джемисона взять меня на работу. И никогда не забывал присматривать за мной, за тем, чтобы я учился ремеслу… Черт побери, Келси, ведь ему было семьдесят с лишним! Он должен был умереть в своей постели.