Ни поцелуя без любви

Рейчел задумалась о том, кому предстояло сегодня ночью разбудить ее страсть (удовлетворить ее похоть) и доставить ей высшее наслаждение всеми известными способами (Мама До называла это «оттрахать в хвост и в гриву конем через ноты» — непонятно, но забористо). Каким он будет — этот неизвестный Прекрасный Принц? Мускулистым и смуглым азиатом с убийственной мускулатурой и стремительными движениями мастера ниндзю-цу? Луноподобным арабским шейхом с длинными пальцами, подкрашенными шафраном и киноварью? Мощным чернокожим гигантом с грацией леопарда и эбеновой кожей? А быть может, он будет похож на нее, бледный и изысканный сын Альбиона, абсолютный джентльмен в гостиной — и страстный любовник в спальне.

В любом случае, сегодня он будет принадлежать ей — а она ему. Вместе они зажгут такой костер любви и страсти, что шелковые драпировки вспыхнут, словно сухой хворост, над их головами (и весь этот отель сгорит, ха-ха, и зануде Морту не придется его покупать). Рейчел отбросила подушку в сторону и вытянулась на простынях, осторожно проводя ладонями по своему обнаженному телу. Эрогенные зоны отзывались (Уточнить: чем именно отзываются эрогенные зоны: гулом, грохотом, звоном, зудом…) на ее прикосновения, и Рейчел изнемогала от желания.

Она много читала (вариант: писала) о такой всепоглощающей, обжигающей любви, но в действительности ни разу не испытывала ничего подобного. Независимая и одинокая, она не смогла найти мужчину, которому хотелось бы подчиниться с восторгом и упоением, стать для него секс-рабыней, познать счастье отдаваться и брать полной мерой…

Рейчел нервно передернула плечами — и начала одеваться. Близилось полнолуние. Скоро все начнется. Она трясущимися пальцами расправила кисею чадры, закрепила на волосах золотой обруч, украшенный аметистами и хризолитами. Искусанные губы твердили заученный давным-давно старинный текст заклинания богини Иштар…

Ты — богиня красоты и чувственной любви. Ты — владычица удовольствий. Мужчины падают к твоим ногам, моля о единственном благосклонном взгляде. Профессиональная соблазнительница, ты умеешь в любви все, даже то, о чем никто из них не сумеет тебя попросить. Любой мужчина в мире — твой раб и твой господин. Тебя боготворят, ибо ты есть — Страсть…»

Фиджи сладко потянулась, отъезжая от стола на удобном кресле. Отличный текст. Жаль, что половину из него просто выкинут, а вторую половину отредактируют еще слаще и неприличнее. А ведь она очень старалась сохранить здесь все атрибуты любовного романа!

Ничего. Завтра она проверит свои ощущения после массажа, романтически поужинает с блондином по вызову и наваяет очередную историю из жизни. Хорошо, что из буклета она успела вычитать про эти костюмированные свидания. Ролевые игры — вот как это называется. В принципе мысль хорошая и не новая, именно для этого на маскарадах и носили маски. Только вот есть ощущение, что в здешних гостеприимных стенах все это свелось к обычному разврату в маскарадных костюмах…

Фиджи зевнула — потом нахмурилась и открыла новую страницу документа. Она должна это записать, иначе ей точно не заснуть. Это вряд ли напечатают в «Гламуре», это ее личное…

«Скрипнула дверь — и Аннабел Ли в ужасе отшатнулась к окну. В дверном проеме стоял тот, чьим именем пугали детей в Порт-о-Пренсе. На смуглом, прекрасном и жестоком лице горели ледяным огнем преисподней синие глаза, синеватая тень щетины не могла скрыть кривого шрама на щеке.

Эту рану он получил в страшном бою у берегов Тортуги, когда испанские собаки обложили его, словно волка, со всех сторон. Именно тогда над бирюзовыми волнами Карибского моря впервые громом прокатилось это зловещее имя — Морт Черный Волк.

Аннабел Ли судорожно вцепилась в косынку на своей бурно вздымающейся груди. Во взгляде пирата мелькнул ехидный огонек, и Черный Волк склонился в издевательском поклоне.

— Соблаговолите ли отдаться мне сами и с удовольствием — или предпочитаете сцену грубого насилия? Я еще не знаю ваших пристрастий в постели, очаровательная блудница.

Сердце Аннабел Ли сжалось от ужаса и тоски. Если бы он только знал, что она все еще невинна! Если бы мог только предположить, что все эти годы она беззаветно любила его — и страстно ненавидела за те жестокие и несправедливые слова, которые он бросил ей в лицо много лет назад, в саду поместья ее отца…

Девушка отбросила белокурые локоны со лба и гордо выпрямилась. Ее голубые глаза сверкнули.