Третий глаз-алмаз

– Ни одна не пашет, – сказал через минуту Приходько, – сломались все разом. Не отстегиваются.

– Тогда попробуйте засунуть руку за пояс и вытащить наружу карман, – попросила я: зря на немецкое качество понадеялась!

– Неудобно как-то, – промямлил лейтенант.

– Вы же хотите денег?

– Ну… Да! – не сумел справиться с алчностью гаишник.

– В портмоне кредитки и наличка, похоже, мне одной, без посторонней помощи, его не выудить, – констатировала я.

– Что люди скажут? – пробубнил Приходько. – С какой радости я к вам в штаны лапу запустил?

– Тут никого нет, но, если хотите, можем сесть в машину, – предложила я.

– В твою? – хмыкнул лейтенант.

– Давайте в вашу! – пошла я на компромисс.

– Стой уж, – приказал Приходько и засопел еще сильней.

– Ой! – взвизгнула я.

– Чего? – прошипел лейтенант.

– Вы царапаетесь! Когда маникюр в последний раз делали?

– Что я тебе, гомик, ногти полировать? – возмутился Приходько. – Не вертись, сейчас добуду!

Я замерла на месте. Милый дедушка-лейтенант считает, что аккуратные руки и ноги – признак человека с нетрадиционной сексуальной ориентацией. Настоящий мужчина должен быть вонючим, менять носки на Новый год и мыть голову на Пасху.

– Черт! – прошипел Приходько. – Вот блин!

Я изогнула спину.

– Не получается?

– Палец застрял, – пропыхтел лейтенант, – там какие-то лапки, они мою руку не пускают.

– Ладно, вытаскивайте руку, попробуем изъять кошелек другим способом, – бойко предложила я.

– Не вынимается, – прохрипел Приходько.

– Вы о чем?

– Объяснил уже, палец попал в какую-то штуку, она щелкнула и теперь держит его крепко.

Я замерла.

– Ваша рука застряла у меня в джинсах?

– Так точно.

– И что теперь делать?

– Не знаю, – растерянно ответил лейтенант.

– Дерните посильней!

– Ща! Ой! Больно! Кожа слезает!

– Фиг с ней! Попробуйте еще раз.

– Ишь, какая хитрая, – закряхтел гаишник, – кожа-то моя, живая!

– Прикажете теперь с вами тут до утра торчать? – возмутилась я.

– Не надо, – испуганно ответил Приходько, – моя смена через полчаса заканчивается!

Из-за угла вынырнула старенькая «Волга», поравнялась с нами, притормозила, стекло в водительской двери опустилось, высунулся мужик лет пятидесяти.

– Слышь, командир, – спросил он, – как на Рагозина проехать?

– До конца и налево, – просипел Приходько.

Шофер кивнул, но не нажал на газ, некоторое время он смотрел на нас, потом тихо спросил:

– А чего ты с бабой делаешь?

– Он деньги достает, – честно сказала я, – за кошельком полез.

– Езжайте по своим делам, – занервничал Приходько, – нечего тут цирк устраивать.

– Дорога общая, – меланхолично ответил водитель.

– Тут парковка запрещена, – огрызнулся лейтенант.

– Я не паркуюсь, просто остановился, – гудел дядька.

– Сейчас оштрафую, – пригрозил Приходько.

– Во гаишники, совсем охамели, – покачал головой мужик. – Среди белого дня на дороге к бабе пристал. А ты чего молчишь, дура! Зови на помощь!

– Она сама меня попросила! – зашипел Приходько. – Кошелек вытащить надо.

– Из задницы? – заржал шофер. – Ну, дела! Ох, жаль, шурин не видит! Красота!

– Уважаемый, – стараясь сохранить достоинство, сказала я, – проезжайте спокойно, мы сами разберемся.

– По обоюдному согласию, – вякнул Приходько, – где двое договорились, третий не нужон! Лишний он!

– Хоть бы в машину сели, – не успокаивался идиот, – не на шоссе же.

– Где хотим, там и стоим! – гаркнула я.

– Вот бабы, – запричитал шофер, поднял стекло, и «Волга», чихнув пару раз, уехала.

– Что делать? – нервно спросил лейтенант.

– Снимать штаны, – бодро сказала я.

– Чьи? – взвизгнул лейтенант.

Мне стало смешно.

– Ясное дело, не ваши. Стойте спокойно, я сейчас!

– Эй, эй, – занервничал Приходько, – чего возишься?

– Джинсы расстегиваю.

– Зачем?

– Сейчас стяну их, а вы посмотрите, куда попал палец, и в крайнем случае сломаем его пассатижами.

– Не позволю палец калечить! – взвыл Приходько.

– Я имею в виду защелкнувшееся антивандальное устройство, – успокоила я дурака и не удержалась от справедливого упрека: – Кабы не чья-то жадность, не случилось бы беды!

– Только кретинка кошелек в задницу сует, – потерял остатки воспитания лейтенант.

– Вот не сниму джинсы, так и будешь стоять за моей спиной, – пригрозила я.